Горячие новости
Неортодоксальная из Петах-Тиквы, или жизнь в своем мире…

Неортодоксальная из Петах-Тиквы, или жизнь в своем мире…

Реклама

Вначале была запись в социальной сети «Фейсбук»:

Русскоязычный «Фейсбук» взбудоражен предложением депутата Кнессета Тали Плосков, которая собирается выдвинуть законопроект, приравнивающий оскорбления и нападки на ортодоксов к расизму и антисемитизму, за что в Израиле грозит тюремный срок до 5 лет.

Когда-то, давным-давно, будучи девой юной и новоприбывшей на нашу Землю Обетованную, я приходила в ужас при виде ультраортодоксов… Я их ненавидела, презирала, чуралась и высмеивала, как и большинство подростков того времени из нашей страны исхода.

Я не понимала, как можно ходить в меховых шапках во время жары и «благоухать» при этом, я искренне верила во все рассказы про их жизнь. Семья моего брата снимала квартиру в одном из относительно религиозных районов Ашдода, и я отчетливо помню, как узнала про «простынь с дыркой» для совершения супружеского долга. У соседей напротив на веревке сушился «талит катан», который традиционно надевают религиозные евреи через голову на тело под одежду. Он действительно напоминает простынь с дыркой, и я, конечно же, сразу в это поверила. Мое отношение к религиозным было настолько предвзятым, что когда в армии во время службы в ВВС ко мне проявил внимание один молодой офицер, летный курсант, я его холодно проигнорировала только потому что на нем была вязаная кипа.

Я могла бы написать юмористический рассказ на эту тему, чтобы через юмор донести до тех, кто так же, как и я когда-то, ненавидит и презирает религиозных людей, но мне совсем не смешно.

Конечно же ни я в те годы, ни кто-либо из читающих это сейчас, не попадает под статью о антисемитизме и расизме. Я не знаю, как этот закон вообще можно провести в жизнь, но нелишне вспомнить, что именно неприязнь и ненависть к религиозным евреям стали началом геноцида в Европе. А начиналось все со слов: «будь евреем дома, а на улице будь как все»…

Скажу вкратце, что из-за определенных обстоятельств я стала фанатичной неофиткой, вышла замуж за ультраортодоксального студента ешивы и прожила в ортодоксальном браке и в религии 18 лет…

Я знаю этот мир очень хорошо, и он, конечно же, не совершенен, как и все мы, но поверьте мне, на сегодняшний день совершенно светскому человеку, кое-что повидавшему в жизни, что большинство этих людей – замечательные, добрые и  светлые люди. Для них забота о ближнем, милосердие и великодушие – не просто слова. Да, они обособлены и это раздражает многих, они кажутся нам странными и дикими, но они только пытаются огородить  свой мир от того, что им может навредить.

Их одежда — это  форма, которая отличает их, так же, как и военнослужащих. Там есть свои нюансы, которые указывают на ту или иную общину, к которой они относятся. Да, может со стороны казаться, что они живут как стадо, лишенное выбора, но это не так. Большинство людей с солидным багажом знаний, и это их свободный выбор, которым они дорожат. Даже мои несовершеннолетние дочери уже знают совершенно отчетливо, что они хотят остаться в религии и строить в этих рамках свою жизнь, и я поддержу их в любом решении, хотя я сама уже вне религиозной жизни.

Зачем я это пишу? Просто будьте осторожней со своими суждениями, если они вам навязаны извне, не зная истины (хотя кто ее знает на самом деле). Жизнь иногда преподносит нам очень интересные уроки. Для начала просто достаточно никого не судить.  Всем добра!»

Это письмо Орли Вайнтрауб  я публикую с некоторыми сокращениями. Именно оно привело меня к Орли и к нашей беседе о ее судьбе, после которой сложился мой очерк.

***

Петах-Тиква переводится с иврита как «врата надежды». Когда-то Орли жила в Бней-Браке, но потом переехала с мужем и дочерями в Петах-Тикву. И действительно, здесь распахнулись для нее ворота в другую жизнь. Она надеется в ней быть более счастливой.

С чего же начать… Может быть, с конца. Когда Орли впервые поехала за границу в составе светской группы. Это было в дни праздника Суккот, осенью прошлого года. До этого она лишь однажды покидала Израиль – в честь совершеннолетия дочери она ездила с группой ультраортодоксальных женщин в Прагу. Вся экскурсия была строго лимитирована принятыми правилами поведения. И это касалось не только кашрута, но и посещения достопримечательностей, и места проживания.

И вдруг Орли оказалась в Италии. И любуясь красотами новой страны, переезжая с места на место, радуясь каждому дню отдыха, пробуя различные итальянские вкусности, она неожиданно заметила, что наступила суббота, а потом и праздник. Это было удивительно, странно и немного страшно… Да-да, страшно! Ведь долгих семнадцать лет Орли жила по законам, которые диктует иудейская религия, а значит, суббота – это не просто день недели, а Шаббат, и проводила Орли этот день в соответствии с принятыми канонами. И вдруг шумные площади Италии и ее тихие переулки, множество туристов из разных стран, местные эмоциональные жители, вкусные национальные блюда… Автобус, дорога. И это тоже – суббота?

Мы беседуем с Орли, несколько раз она отвлекается, чтобы пообщаться с младшей дочерью, чем-то помочь ей, что-то пообещать сделать. У Орли три дочери — ее гордость и забота. Они продолжают жить в мире, в котором выросли, соблюдать традиции, и для них Орли продолжает соблюдать то, что дочкам важно. Двойная жизнь – это непросто, говорит она. Но душевное спокойствие девочек – самое главное для нее. И она идет на компромисс с собой. Зато в тот субботний вечер, когда дочери находятся у отца, Орли живет своей жизнью. Той, о которой уже позабыла и к которой вернулась через долгие и непростые 17 лет…

Нет, в нашем рассказе не будет страстей в стиле фильма «Неортодоксальная» и других нынче модных сериалов о жизни ультраортодоксальной общины. Жизнь и кино – далеко не всегда одно и то же. Но и жизнь умеет преподносить сюрпризы. И их немало…

Такой неожиданный поворот в судьбе девочки Ольги, родившейся в советском Ташкенте… Так ее назвали в память о прабабушке Голде. В Ташкент ее семью забросило из далекой Румынии, оттуда корни ее матери. Непросто было ее родным, не понимающим русский язык и местные реалии. Но семья полюбила этот город и осталась в нем навсегда.

А росла Оля обыкновенной советской девочкой, ее знания о еврейских традициях были ограничены. Помнит Орли, как ее бабушка Симха один день в году сидела с непонятной книгой и ничего не ела. Оказалось,  что день этот был Судным, только Оля об этом не знала. Зато она знала, что на Пасху в ее семье обязательно будет маца, о которой позаботится дедушка. И знали об этом все ее школьные друзья, с которыми Оля мацой делилась. Они даже ждали, когда Оля Вайнтрауб принесет «еврейские вафли». Так ребята называли мацу. Оля приносила большие пакеты на радость одноклассников.

В 1990, когда Оле было 13 лет, ее  семья репатриировалась. Пришло время. Бабушка умерла еще в Ташкенте, сказались тяжелые военные годы, бегство из Румынии, холод, голод юных лет. К этому времени родители Оли были разведены, мама вышла замуж второй раз, и у Оли появился младший брат. И вот тринадцатилетняя девочка оказывается в Израиле, мама снимает квартиру в Ашдоде, и по стечению обстоятельств – в религиозном районе. Конечно, в тот период все смешалось, и новые репатрианты селились везде. В Израиле Оля поменяла имя на Орли, «ор» с иврита переводится, как «свет», и ей это имя очень идет. Что касается места проживания, то Орли не просто поражалась при виде странных людей, окружавших ее, но и чувствовала большую неприязнь. Все ей было странно в них и неприемлемо. И этот антагонизм поддерживался новыми друзьями, которые тоже недолюбливали соседей–ультраортодоксов.

Лично Орли с этими людьми не общалась, не намечалось у них ничего общего, но антипатия была большой. И не встретились ей в те годы люди, которые рассказали бы больше и объяснили что-то о традициях и тех, кто соблюдает их.

А потом произошли разные неожиданные события. Орли с детства интересовалась духовной жизнью, но искала себя в других сферах. Ее мама увлекалась астрологией и мистикой. А Орли после армии отправилась в Индию. Побывала в храмах, позанималась  медитацией. Но все-таки материальный мир требовал присутствия. Орли вернулась в Израиль. Затем, как случается часто в таком возрасте, любовь, которая закончилась душевной травмой. А перемена места, как известно, – перемена счастья…

Как и многие молодые люди, Орли, продолжавшая пребывать в поисках своего «я», решила отправиться к отцу, который жил с новой семьей в США. Так она оказалась в Нью-Йорке. Семья отца тепло приняла ее, у Орли росли младшие брат и сестра. Отец помог дочери устроиться на работу в свадебный салон на Манхеттене. Жизнь налаживалась.

До 11 сентября 2001 года. Когда совсем близко от ее места работы случился самый страшный в истории человечества теракт. Орли была рядом, она видела бежавших по улицам людей, смог, который покрыл город, серый туман, смертельно белые автомобили, панику, растерянность, слезы. Никто ничего не понимал.

Попытка осмыслить произошедшее оказалась для нее тяжелым делом. Настолько тяжелым, что Орли первым же рейсом вернулась домой, в Израиль. Любопытно, что тягу к иудаизму Орли почувствовала именно находясь в США, там она начала изучать еврейскую литературу. Почему-то прагматичный Нью-Йорк оказал на девушку такое влияние. 

Нынче ее состояние можно было бы назвать самоизоляцией, тогда в 2001 году, думаю, это слово еще не было столько популярно. А Орли замкнулась в себе, мир казался ей серо-черным, как небо над Мантхетеном в тот сентябрьский день. Так прошли три месяца после возвращения домой.

В израильской семье Орли тоже произошли изменения. Ее мама начала соблюдать еврейские традиции и стала религиозным человеком. Она предложила Орли посещать уроки Торы. И девушка становилась все ближе к «тшуве». Лекции, встречи, беседы с раввином ультраортодоксального учебного центра «Эшет ха-Тора» не прошли для нее бесследно.

А на фоне возвращения в религию Орли стали знакомить с потенциальными женихами, устраивать «шидух». Практически сразу она познакомилась со своим будущим, а теперь уже бывшим мужем. Игорь, в прошлом ленинградец, в этом время учился в йешиве в Иерусалиме, и звали его уже Игаль. К «тшуве» он пришел подростком еще до репатриации. В Израиле окончил школу, отслужил в армии, получил диплом по программированию и под влиянием отчима, сефардского еврея, отправился учиться в сефардскую йешиву.

Так получилось, что хорошая еврейская девушка из Ташкента и хороший еврейский юноша из Ленинграда, проживающие в Ашдоде, оба резко поменяли свой образ жизни. И, конечно же, нашлись общие знакомые, которые захотели посодействовать личному счастью молодых людей. Причем любопытно, что познакомить Орли и Игаля пытались совершенно разные, не знакомые между собой люди. Сама судьба устраивала их встречу.

И встреча состоялась. Их было всего три. Три свидания на скамеечке. И на третьей встрече было решено, что они поженятся. Конечно, это можно было бы назвать скоропалительным решением, но мы знаем, что молодость часто бывает опрометчивой… Сегодня, рассуждая со мной, Орли говорит о том, что увидела многие его положительные качества, и это ей показалось главным, особенно в тот период, когда она возвращалась к «тшуве».

Надежный друг, в будущем хороший отец, спокойный человек, умница… Эмоциональная сторона жизни ушла в тень. О душевном состоянии Орли не задумывалась. Ей всех этих положительных факторов казалось достаточно, чтобы построить семью. Как же она ошибалась тогда…

Впрочем, между первой и второй встречей пробежали полгода. На первую встречу Игаль пришел в черном костюме и шляпе, а Орли, которая только приближалась к религии — в юбке с разрезом и футболке. Она отказалась от следующих встреч. И у каждого был свой путь. Орли знакомилась с другими претендентами на руку и сердце. Но за это время она ушла глубоко в религию, и когда через полгода ей вновь предложили «шидух» с Игалем, она согласилась.

На этот раз на свидание Орли пришла в длинной юбке, жакете, колготках, как и полагается ультраортодоксальной девушке. Для Игаля возвращение в его жизнь Орли  было неожиданным. Но говорят, что пути Господни неисповедимы…

На третьей встрече между Орли и Игалем уже были обсуждены технические вопросы будущей совместной жизни. Телевизора в доме не будет, традиции соблюдаются по принципам, которых придерживается Игаль. Тут нужно отметить, что Орли стала ультраортодоксальной еврейкой по канонам ашкеназского течения литваков, а Игаль, так сложилось, соблюдал традиции по шаблонам, принятых у сефардских евреев.

Они пришли к согласию, что дети получат религиозное образование. А Игаль сказал, что хочет продолжить учиться в колеле, несмотря на то, что у него было академическое образование и специальность программиста. Но изучение Торы для него было первично. Ор пока не имела специальности, и получалось, что молодая семья начинает строить свою жизнь на базе скромной стипендии Игаля. Но Орли тогда все казалось правильным.

А после трех встреч состоялось официальное предложение руки и сердца. И началась новая жизнь. Только не совсем такая, какой ее Орли представляла в розовых снах невесты.

Да, она старалась стать самой лучшей женой, соблюдавшей все, что важно мужу. Она бросила курить за две недели до свадьбы, ибо жениху не хотелось иметь курящую жену.  Ее роскошные волосы были спрятаны в шапочку, без которой она не выходила на улицу. Потом шапочку сменил парик. Тут ей пришлось пойти против воли мужа, в традициях его общины не были приняты парики. 

Мне было интересно, как же решался в семейной жизни вопрос ритуального омовения в микве. «Я свято верила, что это надо, — говорит Орли, — но это было неприятно. И не только потому, что ты стоишь обнаженной перед чужой женщиной. Мне мешала сильно хлорированная вода, в которую нужно окунуться с головой. Ведь после этого запрещено ополаскивать тело обычной водой. Это ежемесячно очень мешало мне. Но для соблюдающей заповеди замужней женщины другого выхода нет». 

Что касается особого ощущения святости момента, Орли утверждает, что сохранила такие ощущения, когда Игаль надел ей под хупой на палец кольцо, а вот на выходе из миквы никакой «свет» к ней не снисходил, хотя известно, что многие религиозные женщины чувствуют некое озарение в эти минуты.

 

 

Обязательна ли близость между супругами в ночь после миквы? Да, утверждает Орли, обязательна: «Мне было иногда тяжело, я была очень уставшей. Но это не имеет значения. Эта ночь принадлежит обоим супругам. А ты к ночи совершенно никакая. Целый день на работе, затем домашнее хозяйство и маленькие дети, которых нужно накормить, искупать… А надо прийти красивой после миквы, желанной, а не сонной и уставшей…»

Первое время семья жила на зарплату Орли, она бралась за любые работы. Но со временем стало понятно, что так они не проживут. И Игалю пришлось совмещать изучение Торы с работой программиста. Из Ашдода они переехали в Бней-Брак. В семье родились три дочери. 

Орли прожила в «тшуве» семнадцать лет. Много радостного и трогательного было в ее жизни. Красивая традиция зажигания свечей, которая дорога ей до сих пор, выпечка субботних хал… А вот приготовление блюд на несколько «ед» на выходные дни выбивало ее из сил. Готовить нужно было все заранее, не рассчитывая, что можно будет что-то доварить после наступления субботы. Муж любил приглашать гостей, и надо было готовить много. А потом убрать квартиру, чтобы она блестела. Орли говорит, что к  зажиганию субботних свечей она оставалась без сил…

Быть религиозной женщиной, при этом работающей и воспитывающей детей, реально тяжело, объясняет Орли. При этом в ее религиозной жизни было много позитива. И она ценит людей, которые были на ее пути.

Вот одна из историй тех дней… Молодая семья, маленький ребенок, первая съемная квартира в Бней-Браке. Хозяин квартиры неожиданно пришел и попросил передать конверт соседям, которые отсутствовали дома. Орли взяла конверт, положила около телефонного аппарата рядом со своими бумагами и закрутилась с хозяйственными делами.  А когда убирала накануне субботы, случайно выкинула конверт вместе с ненужными бумагами, которые собрались. Можно представить состояние молодой женщины, когда в воскресенье пришла соседка забрать конверт, а его не оказалось. А в конверте находилась тысяча шекелей.

Непростые дни пережила Орли. Но хозяин квартиры сказал, что обратится за советом к своему раввину. Так принято в этой общине. К раввину обращаются с любыми вопросами, которые не могут решить самостоятельно. И раввин выслушав вопрос, поискал ответ в религиозной литературе и пришел к выводу, что Орли ничего не должна возмещать, потому что она добровольно взялась передать конверт, не получив никакой мзды.

Много картинок из прошлой жизни возникают у нее перед глазами… Соседи, подружки дочерей, друзья по ультраортодоксальной общине, все, кстати, из «баалей-тшува», «вернувшихся к религии». Орли говорит, что среди ашкеназских ультраортодоксов, особенно хасидов, существует четкое деление на своих и не своих. И когда дело касается замужества или женитьбы, в таких семьях практически никогда не согласятся на брак со светским в прошлом человеком. В сефардском секторе более открытые люди.

Да, она «обеими ногами» была в ультраортодоксальном мире. Рождение детей, религиозные садики, общение с такими же мамами малышей. Среда определяет сознание…

 

 

А вот дома были то взлеты, то падения… С мужем жили притираясь друг к другу. Иногда в поисках компромиссов из-за таких вещей, о которых в светской семье даже не слышали. Например, Орли пожарила куриную печень на сковороде. Но по религиозной традиции ее нужно было в первую очередь прокалить на огне, чтобы не оставалась кровь, а если это требование не соблюдено, нужно выбросить и еду, и сковороду. Муж собирался выбросить новую сковороду, но был найден компромисс. Игаль откашеровал ее, накалив на огне.

В религиозной жизни много хорошего, но много неоднозначного, утверждает Орли. И однажды, после семнадцати лет супружества, молодая женщина почувствовала, что начинает задыхаться. Это очень неуютное состояние: жить не своей жизнью, многие знают это. И не находились ответы на главные вопросы, которые Орли задавала себе, каждый день.

«Правильно ли я живу? Почему я задаюсь этим вопросом? Наверное, потому, что живу не своей жизнью. У меня муж, квартира, работа, дети. К этому времени наша семья приобрела хорошую квартиру, но я  чувствую себя словно в клетке. Я задыхаюсь. Почему я не ощущала это раньше? Наверное, просто было всегда некогда… Дети, хозяйство».

 

 

«Это касается всех аспектов. И личной жизни тоже. Оказалось, что мы были скорее партнерами, чем мужем и женой. Я считаю серьезной проблемой то, что в религиозных семьях пара не имеет возможности узнать друг друга поближе до свадьбы. И только потом обнаруживается несоответствие. Многие проживают всю жизнь, так и не познав настоящего человеческого счастья. Ведь это тоже немаловажно.

Мои дочки остаются религиозными, и меня очень заботит этот момент, хочется, чтобы они были счастливыми с первого дня своего замужества. Хотя я понимаю, что хороший секс — это отнюдь не рецепт счастливой семейной жизни. Но и без него счастливая жизнь вряд ли сложится.

Семнадцать лет ошибок во всем, и в образе жизни, и в семейной жизни… Уход был постепенным, но решение – окончательным. Человек проснулся в один день и сказал себе – я больше так жить не могу.

Мы решили развестись, были скандалы, непонимание, тяжесть на сердце… Первые сны были о том, что я нарушаю субботу, что я куда-то еду в этот день, и я просыпалась в ужасе. Это очень болезненный процесс.

Но постепенно я начала отвечать на телефонные звонки по субботам, встречаться со светскими друзьями, впервые поехала в некошерный бар. Можете представить себе – я поехала туда еще в парике…

Дочерям Орли – 17, 15 и 9 лет. Сара-Либа, Лея-Одель и маленькая Михаль. И они всегда будут заботой для матери.

«Мои дочки до сих пор не знают, что я живу двойной жизнью. Я пытаюсь объяснить, но это трудно. Я объясняю им, как могу, не торопя их принять меня другой. Я объясняю им, что отношение к людям не должно быть через отношение к тому, светский человек или религиозный. На днях младшая дочь вернулась домой, она ходила с подружками в торговый центр, и там они ели гамбургеры. А Михаль не заказала гамбургер, тогда хозяин решил ее угостить чипсами, просто так, потому что девочка не заказала себе еду, чтобы она не чувствовала себя в стороне. И хотя Михаль утверждала, что у нее есть деньги, и она не хочет есть, он все- таки угостил ее порцией чипсов, чем поразил девочку. Я спросила, светский или религиозный был человек, оказалось, светский, даже с татуировкой на руке. Я только намекнула ей, чтобы она обратила внимание, что хорошим может быть и не религиозный человек. Ибо для моих дочерей это совсем не однозначно.

Но в целом, в те дни, когда девочки дома, я продолжаю для них вести религиозный образ жизни и позволяю себе полную свободу только когда они у отца».

Теперь Орли ездит по субботам, телевизора у нее нет, но она и не скучает по нему. У детей нет социальных сетей, и про все изменения, которые касаются их мамы, сполна они еще не узнали. А если Ор нужно пойти в супермаркет за покупками, она одевается как религиозная женщина, при детях она не зажигает свет в субботу. Ей пришлось и при размене квартиры остаться жить вблизи от религиозного района ради девочек, чтобы была у них привычная обстановка, подруги, те же школы. О том, чтобы дочери остались с отцом, не могло быть речи.

 

 

Что же изменилось в жизни Орли? Она теперь ходит в походы, участвует в вечеринках, у нее есть друг сердца, он светский человек. Особенно тяжело было позволить себе выйти в бикини на общем пляже. Тяжело и непривычно…

Год Орли делала «тшуву», приходя в религию. Год покидала ее. И 17 лет жизни, которые между этими годами…

 

 

Сейчас ее жизнь — все еще компромисс, но границы потихоньку расширяются. Она любит путешествовать, и теперь ей открыты все дороги, горы, леса, просторы в то время, когда она посчитает нужным.

 

 

 

И та поездка в Италию, с рассказа о которой я начала свой очерк, во многом стала поворотной в ее жизни. Все было впереди, но прошлое пока не отпускало ее.

О прошлом от нее не услышишь плохого. Возможно, это зависит и от человека.

— Многие, уходя из лона религии, делятся только негативом,  а вам повезло, на вашем пути встречались только хорошие люди?

— Я могла бы найти много отрицательного. Но у меня принцип – искать во всем положительную сторону, видеть светлые полосы, я учусь этому и продолжаю учиться. Видеть светлую или темную сторону жизни – это выбор самого человека. Мне религия дала немало, она развила меня как личность. Я не жалею о тех годах, когда была религиозной.

— Вы повторили бы свой путь?

— Если бы двадцать лет назад мне показали моих дочек и сказали, что либо я живу другой жизнью, но у меня их не будет, либо я повторяю весь свой путь со всеми ошибками и проблемами, но имея своих дочек, я бы выбрала опять тот же путь. Они — мое счастье.

— А что скажете о часто встречающемся, особенно на «русской улице», стереотипе: ультраортодоксы – бездельники, тунеядцы, мракобесы…

— Большинство ультраортодоксальных людей – нормальные, адекватные люди, которые стараются достойно заработать себе на жизнь. Все разговоры на «русской улице» – промывание мозгов и пропаганда. Конечно, есть и иждивенцы, нет дыма без огня. Но большинство  работают: инсталляторы, мастеровые, маленькие бизнесы. Я могу перечислить множество различных организаций, созданных ультраортодоксами, которые жизненно важны для всей нашей страны. Среди них «Зака», «Яд-Сара» и многие другие. Люди занимаются благотворительностью бескорыстно.

Содержать светскую общину со всем ее разнообразием, с инвалидами, матерями — одиночками, слабыми социальными слоями, многочисленными арабскими и бедуинскими семьями в которых по несколько  жен и десятков детей, стоит государству удельно не меньше, чем поддерживать ультраортодоксальную общину. Так что те, кто хочет очернить, всегда найдет, как это сделать.

В моем районе, например, в дни первой волны коронавируса не было никаких противодействий. Хазан выходил во двор, и все соседи молились на балконах.

_________________________________________

А подводя итог этим семнадцати годам, Орли сказала: «Главный опыт моей жизни – я научилась любить и понимать людей. Я хочу, чтобы мои дочери  не были закрыты в строгих рамках, хочу, чтобы они узнали мир и сделали свой выбор.

 

 

Я постаралась уйти из религии, не ранив никого… Живу своей жизнью, а не чьей-нибудь чужой».

 

 

(Фотографии из семейного альбома Орли Вайнтрауб)

 

 

 

Источник

Посмотреть также...

Фрагмент интервью Авигдора Либермана 9 каналу

03/13/2024  10:11:44 Авигдор Либерман  «Мы слышали главного раввина Израиля, заявившего, что «если нас заставят идти …