"Сегодня нет необходимости отказываться от своего языка". Интервью по субботам

«Сегодня нет необходимости отказываться от своего языка». Интервью по субботам

Реклама

Шкафы от пола до потолка заняты книгами. Тысячи книг. Книги разные. Старые, тяжелые, в кожаном переплете, и совсем свежие, мягкие, воздушные; книги толстые и многотомные и маленькие, размером с ладонь; книги дорогие, с золотым тиснением и цветными иллюстрациями и совсем простенькие, с мрачной черной типографской краской. Более ста тысяч книг собраны в единственной в Израиле муниципальной библиотеке на русском языке, которая находится в центре столицы. В канун тридцатилетия этой уникальной библиотеки я побеседовала с ее основателем, вдохновителем и бессменным директором Кларой Эльберт.

— Клара, у вас в собрании находятся редчайшие книги. Одна из них даже с печатью канцелярии Гитлера.

— Да. В 90-м году меня познакомили с удивительным человеком, Борисом Вассерманом. Ему уже тогда было за девяносто, он был очень образованный человек, очень влиятельный, который был одним из директоров Банка Израиля. У него было огромное собрание книг. После революции в России он уехал в Германию, а в 1934-м году попал в концлагерь. Но ему повезло. Его жена была очень известной модисткой, она шила белье для жен фашистских бонз. Ей удалось вытащить его из лагеря, и они бежали в Палестину вместе со всеми книгами. Так вот, ему так понравилась идея создания этой библиотеки, что он охотно начал нам помогать. После его смерти нам досталась его огромное собрание книг, в том числе и на немецком языке. Большую часть мы отдали, а эту книгу оставили. Это законы еврейских браков со вставками из Талмуда. По ним писали расовые законы в фашистской Германии.

— Потрясающе! А с чего все начиналось?

— Я по образованию библиотекарь. И, когда я приехала в Израиль, меня охватила паника. Я понимала, что не смогу в короткие сроки узнать и полюбить литературу на иврите настолько, чтобы начать с ней работать профессионально. Я не знала, куда мне податься. И, в то же время, я почувствовала, что приехало очень много людей, а большой, настоящей библиотеки нет. И как-то я оказалась в русском общинном центре в Иерусалиме и спросила, почему до сих пор нет библиотеки. Мне ответили: «У нас нет денег. Но есть отдельная комната. Хочешь – делай». Я зашла в эту комнату – крошечную, размером всего шесть метров. Там стояли старые ржавые медицинские стеллажи, которые теоретически можно было использовать под хранение книг. Я, конечно, была в ужасе. Но, с другой стороны, это было лучше, чем ничего. Принесла свои книги – около трехсот штук. И начала работать.

— Как восприняли вашу инициативу?

— Мне очень повезло. Во-первых, вскоре пришли девочки, с которыми мы работаем вот уже почти тридцать лет. Сначала мы работали бесплатно, только на энтузиазме. А потом началась война в Персидском заливе. И для нас было принципиально важно показать свою гражданскую позицию и не поддаваться панике. И тогда мы начали работать каждый день, это был наш ответ на агрессию Саддама Хуссейна. Во-вторых, нас очень поддержали и «Сионистский форум», и политики, и, кстати, многие израильтяне. Эта идея очень многим понравилась. Нам сразу же стали приносить книги. Те, у кого остались старые книги на русском языке от родителей, бабушек и дедушек. Библиотека начала быстро расти. Вообще, нам всегда помогали. С первого дня и по сегодняшний день нам постоянно оказывали помощь: организационную, финансовую, любую посильную. Самое большое сопротивление, как ни странно, оказывали наши бывшие советские соотечественники, которые уехали в Израиль в семидесятых годах. Они были резко против. Противостояние между «ватиками» и «олимами» тогда было намного более жестким, чем между «сабрами» и репатриантами. Им казалось, что нужно все забыть, оставить свою прошлую жизнь и пытаться влиться в израильское общество. Они считали, что, создавая библиотеку, мы создаем русское гетто.

— А вы так не считаете?

— Нет. Раввин Штайнзальц как-то сказал мне: «Не зная истории страны исхода, нельзя стать настоящим израильтянином. У марокканцев отняли все, и они до сих пор стоят костью в Израиле». То есть, не зная историю русского еврейства, невозможно понять историю еврейского народа. Ведь люди, которые приезжали в девяностых годах, не знали ни еврейской традиции, ни еврейской истории. Они в этом не виноваты, они были продуктом той системы, в которой выросли. Мы старались стать мостом между еврейской и русской культурами. Тогда, в девяностых, было крайне важно дать людям возможность понять, куда они попали, зачем они здесь. И понять это, конечно, легче на своем языке, не отрываясь от привычной культуры. Люди шли к нам, потому что нам удалось воссоздать ту атмосферу, к которой они привыкли. Я помню, у нас в Москве была маленькая уютная библиотека. Там не было огромного собрания, но там царила особая аура. Вот что я хотела сделать здесь. С одной стороны, это атмосфера, которая была дома, с привычными книгами, со знакомыми лицами. Место, куда людям хотелось бы приходить. Когда мы читали и самиздат, и тамиздат, и Солженицына, и другие запрещенные книги. А с другой стороны, много нового, чего они не могли получить раньше.

— Мне был год, когда папа сказал, что я еврейка. Я родилась во время «дела врачей», в период самого страшного антисемитизма в России. Но я всю жизнь была еврейкой, и это мне привил мой папа. Я в первый раз пришла в синагогу в 67-м году, в четырнадцать лет. Это самое яркое впечатление в моей жизни. Мы не знали ни языка, ни истории. Но мы были евреями, и нам было важно показать всем, в первую очередь, себе, что мы евреи. Это было фантастически, и тогда я решила, что буду жить в Иерусалиме. Когда мы, наконец, приехали, для меня это было счастье невероятное: я буду жить на святой земле Израиля! Я помню, что наговаривала кассеты с рассказами об Израиле и посылала их родителям. И мои кассеты, так мне потом рассказывали, ходили по всей Москве, люди слушали и собирались в Израиль. Поэтому мне было важно открыть библиотеку именно в Иерусалиме. Вы не представляете, какое количество людей присылают нам книги со всего мира. Все хотят, чтобы их собрания находились в столице. Кстати, у нас есть не только российские книги, но и все те книги, которые были изданы в Израиле на русском языке.

— А как ваша библиотека выживает в цифровую эпоху?

— Да, был период, когда казалось, что электронная книга вытеснила живую. Но люди возвращаются к книгам. У многих есть электронные книги, но взять настоящую книгу в руки, открыть ее, перелистать страницы, почувствовать ее ауру – это ни с чем не сравнимое удовольствие. В какой-то момент я тоже начала читать электронные книги. Но я вскоре поняла, что это не то. Ничто не сравнится с живой книгой. Сейчас мы переживаем ренессанс печатной книги.

— Евреи все еще народ книги?

— Я думаю, что да. Ведь даже дети в Израиле читают очень много. Меньше, конечно, чем мы в свое время. Но все равно много.

— У Давида Гроссмана в одном из рассказов есть такая фраза: «В 1951-м году на иврите в Израиле почти не говорили, разговорным языком был идиш». Но то поколение репатриантов приняло волевое решение отказаться от языка галута для того, чтобы создать язык, который бы объединил жителей Израиля. Вам не кажется, что мы, люди, говорящие и пишущие по-русски, так упорно держимся за свой язык и тем самым отдаляем тот момент, когда мы станем «настоящими» израильтянами?

— Через тридцать лет жизни в Израиле для многих людей иврит стал таким же родным, как и русский. Но столько есть интересной литературы на русском языке, столько интересных людей, с которыми можно пообщаться, что сегодня нет никакой необходимости отказываться от своего языка. Сегодня есть понимание, что еще один язык – это только плюс.

У каждой книги свой запах. Некоторые пахнут краской, другие – пылью, третьи – древесной стружкой. Страницы отличаются на ощупь. Одни шершавые, покрытые пятнами, другие хрустящие и ломкие, третьи настолько тонкие, что просвечивают на свету и больно колют пальцы. У каждой книги свое особое звучание. Открываешь – и слова затягивают тебя в давно забытый мир переживаний, страданий, надежд и разочарований. «В красной комнате начинало темнеть; был пятый час, и свет тусклого облачного дня переходил в печальные сумерки. Дождь все так же неустанно барабанил по стеклам окон на лестнице, и ветер шумел в аллее за домом. Постепенно я вся закоченела, и мужество стало покидать меня». Это «Джен Эйр», одно из сильнейших впечатлений моего детства. Здесь, в этой библиотеке, собраны все те книги, на которых выросли целые поколения и которые навсегда оставили след в сердцах и памяти.

— А что для вас книга?

— Книга? Книга – это все. Ведь вскоре после переезда в Израиль у меня случилась клиническая смерть. Я тогда очень переживала из-за библиотеки. Были неприятности, закрыли детский центр. Я заболела гриппом, и осложнения перешли в менингит и отек головного мозга. И мне просто не хотелось жить. Я пролежала в коме несколько дней, и мне прислал благословение тогда еще живой Любавический ребе. Я думаю, что он благословил не только меня, но и библиотеку. За меня так переживали, за меня молились и в ешивах в Москве, и здесь ходили к Стене плача. Шансов выжить у меня было всего один-два процента. Но я выжила благодаря семье и молитвам. Я буквально родилась во второй раз. С тех пор я плохо слышу. Я научилась читать по губам, поэтому в общении у меня нет сложностей. Но мне трудно ходить на концерты, на спектакли или в оперу. Для меня связь с внешним миром – это муж и чтение. Поэтому книга для меня – это самый важный источник удовольствия, радости, информации даже. Кстати, это все описано в книге Дины Рубиной «Вот идет Мессия». Между прочим, я ее любимый литературный персонаж.

— Это неудивительно. А сколько книг вы прочитываете в месяц?

— Книг семь-восемь. Я сейчас больше увлекаюсь еврейской религиозной литературой. По субботам читаю Рамбама, книги по Каббале, учу псалмы. А вообще люблю мемуары. С возрастом мне становится все интереснее читать книги по истории. Ведь из-за того, что я плохо слышу, мне трудно воспринимать те вещи, которые другим людям даются без напряжения. Поэтому книга для меня – это выход из того кокона, где я нахожусь.

— Сегодня мы не только библиотека, а больше даже культурный центр. У нас проходит очень много мероприятий. Мы знакомим людей с писателями, художниками, поэтами. У нас бывает по пятнадцать-двадцать вечеров в месяц. Это очень интересно. Мы же на связи со всеми крупнейшими библиотеками мира, мы проводим совместные встречи, выступления. Причем все знают, что мы не платим нашим гостям, у нас для этого просто нет бюджета. Но люди к нам приходят, потому что со временем выступать у нас, сделать презентацию книги, фотоальбома или выставку картин, стало престижно. Вот сейчас мы готовим вечер памяти Даниила Гранина, вечер, посвященный книгам, которые были изданы во время блокады Ленинграда. Все это страшно интересно. К нам приходят люди, которые даже перестали читать по-русски. Для них важно почувствовать эту атмосферу. В последнее время стало приходить много молодежи, которым важно вернуться к истокам. Вообще каждый наш читатель считает, что это его библиотека. Он или дарит, или выступает на вечерах, или помогает нам как-то. Это по-настоящему общинная библиотека.

— А что для вас эта библиотека?

— Это мой ребенок, это средоточие моей жизни. А для моих родителей она стала как будто внуком. Мама, пока были силы, ездила в Россию, привозила книги, переписывалась с писателями, давала даже деньги на организацию каких-то вечеров. И мой муж, который взял на себя все бытовые дела, хотя он работал в отделе криминалистики в генштабе полиции, дослужился до звания профессора. Его иногда спрашивают: «Ты на пенсии?». А он отвечает: «Нет, я у Клары филиппинцем работаю». И дети, которые тоже выросли в этой библиотеке. Мне вообще страшно повезло, мне столько людей всегда помогало. И чиновники, и политики, и частные спонсоры. Наверное, все чувствовали, что мы делаем какое-то важном и большое дело. Вы не представляете, сколько людей вокруг этой библиотеки. Скольким людям она нужна, для скольких людей стала местом встречи, отдушиной. Это самая большая и самая посещаемая русская библиотека за пределами СНГ. Вот в Тургеневской библиотеке в Москве записано пятьсот человек. А у нас пять тысяч постоянных членов. Поэтому то, что именно в Израиле находится самая большая библиотека на русском языке – это очень важно. 

Сегодня иерусалимская русская библиотека – это еще научный и культурный центр. Здесь выступают самые именитые гости. Здесь пишут диссертации и исторические романы, находят иллюстрации и редкие материалы.  Здесь хранятся ценные и даже уникальные вещи: печатная машинка Игоря Губермана, поролоновые игрушки художника-кукольника Михаила Курса, вывезенные экспонаты из разрушенного поселения Санур на границе с Газой. А теперь еще и книга одного из самых титулованных шахматистов мира с автографом и в единственном экземпляре.

— Для меня было важно, чтобы это была еврейская библиотека на русском языке. Мы стараемся собрать все по еврейской тематике на русском языке: и философию, и искусство, и переводы художественной литературы, написанной авторами-евреями. Поначалу девочки даже воспринимали это в штыки, мол, что это за расизм такой! Но я, сама не знаю как, всегда чувствовала, что автор имеет еврейские корни, даже если фамилия у него совершенно нейтральная. Это чувствуется по каким-то интонациям, по мелодии текста.  В Советском Союзе так долго замалчивали эту тему, что развился определенный комплекс. Вот там я могла ехать в метро и читать «Эксодус», и это был вызов системе. А здесь мне было важно открыть русскую библиотеку. Мы именно русская еврейская библиотека со статусом городской. Я не могу этим не гордиться. Мы стали фактом в жизни русских израильтян, настолько значительным, что без нас даже сложно представить себе эту жизнь.

— То есть для того, чтобы стать полноценным израильтянином, не нужно отказываться от своего советского прошлого.

— Евреи на всем протяжении своей истории старались брать у тех народов, среди которых они жили, самое лучшее. Это самая еврейская позиция. А русский язык и русская литература – это такое богатство, отказываться от которого глупо и бессмысленно.

Честно говоря, я впервые оказалась в этой библиотеке, но немедленно попала под ее обаяние. Очаровательные пожилые читательницы, которые приходят сюда каждый день, аккуратно обертывают книги, расставляют по полкам, следят за порядком; строгие библиотекарши, которые поначалу встречают меня суровым взглядом, но постепенно оттаивают и начинают улыбаться; и, конечно, Клара, душа и сердце этой библиотеки, энергичная, улыбчивая и радушная. Она напоила меня чаем с конфетами и даже предложила в подарок одну из книг. Ну, а я, в свою очередь, угостила ее пирогом с грушами.

Источник

Посмотреть также...

Синуар снова исчез с радаров: похоже, Рамадан в переговорах откладывается минимум на неделю

03/04/2024  13:19:50 АВТОР: БОРИСЛАВ ПРОТЧЕНКО , ЖУРНАЛИСТ, РЕДАКТОР 4 МАРТА 2024 12:32 Участники проходящих в …