“Спасибо, братишка!» Памяти Вадима Нуржица

Так и звучит эта фраза в ушах Михаила уже двадцать лет, голос, взгляд брата, его улыбка, рукопожатие. Все хранит память. И надо с этим жить, растить детей, лечить больных людей. И помнить.

 

 

Закрыть глаза и увидеть себя мальчишкой. Одиннадцатилетним иркутским пацаном, который за своего младшего брата готов был врезать любому обидчику.

Иногда доходило до курьезов. Как-то маленький Вадик во время детских игр во дворе упал лицом в гальку, вернулся домой с ссадинами по всему лицу, в слезах, конечно. И старший брат бросился на улицу наказать обидчиков. А наказывать в принципе было некого. Потом, когда мальчик умылся, смог рассказать, что произошло.

 

 

Но вот этот первый порыв защитить Вадика остался у Миши навсегда. И он действительно всегда был рядом. В радостные и грустные минуты. Быть братом – это миссия, это счастье, и подчас большая боль…

А теперь вернемся к событиям, которым сегодня ровно двадцать лет.

***

12 октября 2000 года резервисты ЦАХАЛА Вадим Нуржиц и Йосеф Авраами, сбившись с пути, заехали в Рамаллу, где были задержаны палестинской полицией. Тут бы полицейским и сделать всего один цивилизованный шаг – передать заблудившихся людей израильской армии. На этом инцидент мог быть исчерпан. И вернулись бы после резервистских сборов Вадим и Йосеф домой, к родным.

И не произошла бы эта невероятная трагедия, которую забывать нам нельзя…

Йосефу Авраами было 38 лет.

 

 

Жил он в Петах-Тикве, растил с женой Ханой троих детей. Старшей Шани было восемь лет, а мальчишкам близнецам Рои и Эйдану — по пять. Красивая, добрая семья. Первого октября в начале второй интифады Йосеф был призван на резервистские сборы, а одиннадцатого октября он получил увольнительную на один день и вернулся домой. Обыкновенный день в семье, где рады отцу и ждут его дома. Кто мог знать, что встреча эта с любимыми людьми будет в его жизни последней.

А Вадиму Нуржицу было 33 года.

 

 

Он родился в Иркутске, отслужил в Советской Армии. Затем, ближе познакомившись с еврейской общиной в городе, он стал активным участником еврейской жизни в Иркутске, а в 1991 году репатриировался в Израиль. Одним из первых репатриантов алии 90-х поселился в Ор-Акиве. За шесть дней до трагедии Вадим женился на любимой женщине, с которой связал свою судьбу. Оба мечтали о ребенке, об общем доме. Увы, мечты эти оборвали кровавые руки нелюдей…

Когда Хана Авраами услышала, что в районе Рамаллы схвачены израильские солдаты, она не связала это происшествие с мужем. Машина, о которой рассказывалось в новостях, была не знакома ей. Откуда Хане было знать, что Йосеф поехал вместе с Вадимом на его автомобиле? Но, почувствовав что-то неспокойное в душе, Хана позвонила ему на мобильник. Услышав чужой голос, попросила Йоси и услышала в ответ страшную фразу: «А я только что убил твоего Йоси». Земла поплыла под ногами. Хана поняла, что это конец…

Любая человеческая потеря — эта трагедия. Но осознать, что произошло в тот осенний день просто невозможно. Потому что невозможно поверить, что люди способны на такое…

Когда резервисты сбились с дороги и оказались в Рамалле, их сразу окружила толпа местных жителей. Машина была забросана камнями. А вскоре появились арабские полицейские. Вадим и Йосеф объяснили, что заблудились, и попросили полицейских помочь им выехать из города, так как машина была заблокирована толпой. Но стражи порядка повели израильтян в участок. Всю дорогу, пока мужчины шли по улице, в них бросали камни и избивали. Полицейские не вмешивались.

И неудивительно, что при таком попустительстве фанатики ворвались в полицейский участок и устроили там расправу, которую с трудом можно описать словами.

Разъяренная толпа взяла участок приступом и забила резервистов насмерть. Тело Вадима выкинули из окна, и толпа продолжила его пинать.

А затем растерзанные тела резервистов тащили к центральной площади Рамаллы, где состоялась «импровизированное победное празднование». Члены организации «Танзим» в масках позировали на фоне этой бойни для «праздничных фотографий».

 

 

По показаниям в суде одного из участников линча, полицейские принимали непосредственное участие в расправе.

По сведениям, опубликованным в газете «Гаарец», начальник полицейского участка велел подчиненным не признавать участие в линче с тем, чтобы израильтяне считали, что в смерти резервистов виновата «толпа».

Свидетелями зверского убийства и издевательств стали иностранные журналисты. Вот запись 29-летнего английского фотографа Марка Сигера: «Я вышел из такси посмотреть, что происходит, и увидел, что толпа что-то волочет. Через несколько секунд они поравнялись со мной, и вдруг я с ужасом увидел, что они тащат за ноги человеческое тело. Нижняя часть туловища пожжена огнем, верхняя — изрешечена пулями. Голова — раздроблена в кровавую кашу. Я увидел обрывки армейских брюк, и понял, что это военный. Несмотря на то, что он уже был мертв, они дико били его по голове. Это были звери. Я инстинктивно потянулся за фотоаппаратом, и когда попытался сделать снимок, меня ударили по лицу. Какой-то палестинец показал на меня и закричал: «Не снимать, не снимать!» Я хотел вытащить пленку, но меня схватили, один стащил с моих плеч с фотоаппарат и разбил его вдребезги.

Я всмотрелся в толпу, издевающуюся над трупом, и понял, что они все более и более расходятся, кричат «Аллах акбар». Они таскали этот труп как кошка, играющая с мертвой мышью. Это было самое ужасное зрелище из всех, что мне доводилось видеть. До этого я готовил материалы в Конго, Косово, в других «горячих точках». Я видел сербов, издевающихся над албанцем, но это даже приблизительно нельзя сравнить с тем, что я увидел в Рамалле».

Большинство видеозаписей и фотографий того линча в СМИ не попали. Материалы польского телевидения были конфискованы силовыми органами ПНА. Некоторые журналисты были избиты, а их съемочное оборудование раскурочено. Некоторые сами прекратили съемку, не желая рисковать жизнью.

Все-таки частично этот линч был заснят группой итальянского телевидения, которая, несмотря на противодействие со стороны властей Палестинской автономии, опубликовала их. Эти кадры обошли весь мир, в том числе и снимок араба с окровавленными руками. Этот кадр – настоящее лицо террора!

 

 

Реакция Израиля последовала сразу. Авиация нанесла ракетные удары по двум полицейским участкам в Рамалле, включая тот, где линчевали солдат, и зданиям рядом с резиденцией Арафата в Газе, где была расквартирована элитная военная группировка «Подразделение 17» . Была разрушена радиостанция «Голос Палестины» в Рамалле, повреждено здание телевидения, потоплены шесть патрульных катеров.

Израильские военные схватили нескольких арабов, участвовавших в убийстве. В первую очередь стояла цель – найти убийцу, победно демонстрировавшего руки в крови наших солдат. Он был задержан в июне 2001 года. Давая показания, рассказал, как легко ему было убивать человека. Просто так, ради убийства.

«Я зашел в соседнюю комнату, в которой было несколько палестинских полицейских. Я увидел лежащего на полу израильского солдата. Я подошел ближе и увидел нож, воткнутый в его спину, в правую лопатку – я вытащил нож из спины солдата и два или три раза воткнул его в спину и оставил нож торчащим в его спине. Пока я вонзал в солдата нож, другие продолжали избивать его ногами».

В 2004 году убийца с окровавленными руками был приговорен к пожизненному заключению, но в октябре 2011 года освобожден в рамках сделки по обмену Гилада Шалита.

***

У подобных трагедий нет срока давности, как нет срока давности горю и боли родных. Когда Михаил Нуржиц рассказывал о Вадиме, вспоминал добрые светлые мелочи из общей жизни, было тяжело нам обоим. Он замолкал на минуту, и затем наше общение продолжалось.

И мы вернулись в Восточную Сибирь, в старинный город Иркутск, где еще в конце девятнадцатого века пустила корни семья Нуржиц. Вадим рос младшеньким, когда он родился, у родителей Анны и Исая были пятилетняя Таня и двухлетний Мишенька. Конечно, два мальчишки, почти погодки – это дружба «не разлей вода», это общие интересы, общие игры – конструкторы, которые ребята научились классно собирать. И во взрослой жизни парни оказались с обеими «правыми» руками. И даже странное для мальчиков увлечение кухней тоже было у них общим. Да, в семье Анны и Исая отец с удовольствием готовил на кухне, и его сыновьям это увлечение передалось по наследству. А Михаил и сегодня, при всей своей занятости (он работает медбратом в гериатрической больнице «Дорот» в Нетании), но между тяжелыми дежурствами, как и отец, любит побаловать домочадцев блюдами собственного изготовления.

А для Вадима одно время это увлечение воплотилось в профессию. Он был поваром во врамя службы в советской армии, затем работал поваром в Израиле. Но сперва был Иркутск. 1991 год. Миша поступил в мединститут, мечтал о профессии детского ортопеда. А Вадим к тому времени познакомившийся с молодыми евреями города, вошел в их компанию, которая базировалась на территории местной синагоги. И, конечно, одной из актуальных тем начала девяностых стала репатриация в Израиль.

 

 

Вадик первым оставил Сибирь и перебрался на Ближний Восток. И звал за собой старшего брата. Михаил, оставив учебу на четвертом курсе мединститута, собрался за братом в дорогу. Позже к сыновьям присоединились родители и старшая сестра. И вся семья поселилась в Ор-Акиве, городе, который только развивался.

 

 

Они все же были разные, Вадим и Миша. Хоть разница между ними всего два года, со временем у каждого возникла своя компания, появились свои друзья, приоритеты и увлечения. Но они всегда были братьями по крови и по духу, и это самое важное.

И спешил младший брат со своими заботами и радостями к старшему брату, поделиться, получить совет. Израиль он полюбил всей душой, и если кто-то при нем говорил пренебрежительно о стране, Вадим никогда не молчал. Он вообще был порывистый, яркий, эмоциональный. Красивый человек.

 

 

А октябрь 2000 обещал быть особенно счастливым месяцем в жизни Вадима. Он женился на Ире. С Ирой он познакомился на репетиции местной театральной студии. Однажды друзья позвали Вадима пойти вместе в дом культуры, где действовала эта студия. И как раз в той репетиции принимала участие Ира. Вадим увидел ее на сцене, и больше они не расставались.

 

 

А когда обнаружили, что Ира ждет ребенка, решили, что нужно узаконить отношения. Миша помнит тот день, когда Вадим и Ира пришли к нему, показали ультразвуковой снимок, и Вадим сказал, что уверен, у него будет сын.

— Откуда такая уверенность? — удивился Михаил. Срок был ранний, проверка не определяла еще пол ребенка.

— Знаю, что сын, — сказал Вадик.

Он попросил Мишу помочь с организацией свадьбы, хотелось ее провести побыстрее, и Михаил взял на себя организационные моменты. И была веселая свадьба, торжественная хупа. И вся жизнь впереди…

Вызов на резервистские сборы Вадим получил незадолго до свадьбы. Михаил сказал ему, что женитьба — причина уважительная для отсрочки от призыва. Но Вадим светло улыбнулся, улыбку у него была яркая, и логично заметил, что чем быстрее начнет, тем быстрее закончит. А потом будет свободен от всяких обязательств. Если бы знать…

Незадолго до этого Вадим получил права на грузовик. Это был серьезный шаг в его жизни, выбор новой профессии. Вадим сказал Михаилу, что теперь и в армии будет служить водителем, и что это его радовало.

Не успел. Не успел так много… Одиннадцатого октября у Вадима начинались сборы. Они увиделись еще раз. Десятого октября был день рождения мамы, и по этому поводу собралась вся семья Нуржиц. Самые близкие люди. Отметили день рождения, заодно пожелали Вадиму нетрудной службы. Он часто ходил на сборы, и было все буднично. Только когда Вадим провожал домой Михаила, вдруг неожиданно обнял его и сказал: «Спасибо, братишка».

Михаил удивился и спросил: «За что спасибо?»

«За все, что ты сделал для меня», — ответил Вадим.

Это было непривычно, странно. В их семье чувства обычно проявляли сдержанно, как настоящие сибиряки.

«Все нормально, — ответил Миша, — мы же братья».

Это была их последняя встреча.

Наутро Вадим отправился на армейскую базу. Было одиннадцатое октября. И тут начинается цепочка совпадений, которые привели к трагедии. База оказалась не готова к приему резервистов, и вечером их отправили по домам. Почему база была не готова, для чего молодым людям надо было вновь пересекать страну, чтобы вернуться домой? Почему людям не объяснили, как добираться до базы (навигаторов тогда еще не существовало)? Эти вопросы тревожат Михаила до сих пор.

Вадим вернулся домой, и Ира, конечно, была счастлива. Рано утром он попрощался с женой, с мамой, неожиданно снял цепочку и обручальное кольцо и оставил дома. По дороге к машине встретил близкого друга Володю и вдруг отдал ему любимую зажигалку. Сказал, что собирается бросить курить и ему она теперь ни к чему. Как же это странно – теперь думать об этом, говорит Михаил, и как не думать о том, что Вадик прощался.

Но вернемся к событиям того октябрьского утра. Вадим вновь отправился на базу. С Йоси Авраами Вадим не был раньше близко знаком. Но накануне, пообщавшись, молодые люди договорились вернуться на базу на одном автомобиле. И Вадик, расставшись с домашними, по дороге заехал в Петах-Тикву за Йоси. Вдвоем в дороге всегда лучше.

А интифада уже разгоралась… А КПП, который работал накануне и помог бы сориентироваться Вадиму с Йоси и не сбиться на свое горе с пути, был как раз тем утром демонтирован. А арабы растащили оставшиеся бетонные «кубики». Дорога была открыта… в Рамаллу. И ребята случайно заехали туда.

О том, что произошло, Михаил Нуржиц услышал на работе в больнице «Ланиадо». В одной из палат было включено радио, передавали новости. Сообщили о линче в Рамалле. Миша говорит, что в первую минуту не мог даже представить, что эта страшная новость имеет к нему какое-то отношение. Вадим должен был ехать в направлении Бейт-Лехема. Но вдруг Михаил почувствовал что-то странное в сердце, он стоял, слушал передачу и не мог больше находиться на работе. И неожиданно обратился к начальнику смены с просьбой отпустить его с работы.

Рассказ Михаила:

«Я взял такси, хотя ходили автобусы, и поехал домой. Подъехав, я увидел, что в парадную заходят военные. Лифта в доме не было, я шел за ними по лестнице. И увидел, как они остановились возле моей двери. Понял, что это ко мне… Параллельно приехали военные к маме и Ире. А папа был на работе. Мне пришлось ехать с ними к нему на стройку, чтобы передать эту страшную весть. Папа недостаточно владел ивритом, я был рядом с ним в эти минуты…»

Всю силу этой трагедии невозможно передать словами. В первую очередь – боль родителей. Михаил и сейчас оберегает маму и папу от разговоров с посторонними людьми на эту тему. Потому что болит так же, как и двадцать лет назад.

А у Михаила словно заморозилось сердце. Потеря брата, только что женившегося, вызвала страх. Он боялся создавать семью, боялся оставить детей сиротами… Прошло еще время, рассказывает Михаил, пока он встретил женщину, которая смогла растопить лед в сердце. Сейчас в его семье трое славных детей, два сына и дочь.

А сын Вадима родился в разгар весны, 15 апреля. Он носит двойное имя: Давид–Вадим.

 

Рассказывает Михаил:

 

«Когда моя сестра повезла Иру рожать, я был на дежурстве. Если честно, в ту минуту я огорчился, ибо считал это своей миссией – отвезти Иру в роддом. Но Таня логично сказала, что Ира ждать не может. Я закончил смену и когда приехал, Давид уже появился на свет. Далее началась эпопея. Ко мне подошла пресс-секретарь больницы «Ланиадо». И сказала, что знает историю нашей семьи и понимает, что сейчас здесь появятся журналисты и будут пытаться пообщаться с Ирой. И тогда я взял это на себя. Ира получила отдельную палату, и я находился при ней все время. Был и ее охранником и ее личным «пресс-секретарем». А так как я по специальности – медбрат, то и в будущем мы вместе растили малыша. Все первое время я был рядом. Как правильно кормить, что делать, когда болит животик… все проходили вместе».

Михаил не говорит это, но я понимаю, что он взял на себя отцовскую миссию и старался заменить маленькому Давиду своего брата.

Давиду сейчас девятнадцать лет. Он так похож на отца, что однажды Миша принес фотографию Вадима в детстве, и мальчик удивился и спросил, когда его фотографировали. Затем пригляделся и сказал: «Нет, это не я, это папа…»

О гибели отца он узнал в детстве, подробности ему рассказали в 12-13 лет. Это повлияло на мальчика, на его внутреннее состояние. Но у него замечательная улыбка своего папы…

 

 

Рассказывает Михаил: «Давид более сдержанный, чем Вадим, она меньше проявляет эмоции. Благодаря своей маме и близким людям Давид вырос добрым человеком. В хорошую почву были посажены хорошие зерна. Наши надежды оправдываются».

 

 

Кстати, о зернах… Еще тогда, в октябре 2000, когда ставили надгробие на могиле Вадима, решалось, что написать на памятнике. И Михаил написал строку, которую приняла вся семья:

«Зерно, тобой посеянное, взойдет надеждой нашей…»

На «брит-миле» у Давида присутствовал главный раввин Израиля Меир Лау, а держал ребенка на руках во время самого обряда президент страны Моше Кацав.

А как же живет двадцать лет Михаил с такой огромной психологической травмой?

«Когда об этом рассказывают по телевизору, я опускаю глаза, не могу физически видеть эти кадры… Но с годами я научился некоторым приемам, для этого ходил к психологам. Я научился выключать эмоции на несколько минут, чтобы не обжигаться до нестерпимой боли. Я просто блокирую свои эмоции, иначе не смог бы жить. Во время своей свадьбы я вспоминал свадьбу Вадика и огромными усилиями заставлял себя отключить эти воспоминания. Лишь наедине с собой я могу позволить себе расслабиться и помнить, думать и думать вновь о брате… Но в повседневной жизни это невозможно. Это сбивает с ног.

 

 

Я могу только завидовать белой завистью, что у меня не такое большое сердце, как было у Вадима. Он был удивительный друг, человек, который первым приходил всегда на помощь. Во имя дружбы, по первому зову, совершенно бескорыстно.

 

 

Друзья никогда не слышали от него слова «нет». У нас всегда были разные компании, но гибель Вадика объединила меня с его друзьями. И общение с ними продолжается. Его близкий друг Володя стал моим близким другом».

Что касается самого преступления и наказания за него, об этом мы тоже говорили с Михаилом Нуржицем.

«Я читал результаты расследования, на которых была пометка «не для общего пользования», но не смог дочитать до конца, там подробно были описаны действия по отношению к Вадику и Йосефу, читать отстраненно невозможно. Почти всех участников линча арестовали. Осуждены были семнадцать человек. Освобождения по «сделке Шалита» бандита, который демонстрировал свои руки в крови, отдельный больной вопрос. Да, его освободили. Несмотря на все наше сопротивление, нас никто не слушал и не хотел слушать. Более того, нас не только не спросили, но даже не поставили в известность. Информацию мы получали из СМИ. Часть семей подали иск в БАГАЦ, но наш Высший суд справедливости в очередной раз продемонстрировал, как выглядит по его мнению справедливость. Ответ звучал приблизительно так: «Мы не можем оспаривать решение правительства». Хотя мы прекрасно знаем, что очень часто это не так. Семьи были просто отфутболены. В принципе, пока шел суд, большее количество информации мы узнавали из прессы. Но так не должно быть. Я попросил встречи с прокурором ЦАХАЛа и сказал, что нам полагается знать, что происходит, из первых рук. С того времени мы стали получать информацию и быть в курсе. Был любопытный прецедент за это время. Один из полицейских просил скосить ему срок, ибо, как было написано в его заявлении, он лишь присутствовал, но не принимал участие в линче. Однако было проведено дополнительное расследование, и срок ему был увеличен. Но сегодня я стараюсь не интересоваться тем, что происходит с заключенными. Я ничего не могу изменить, надо принимать это. Я хочу жить и работать».

Вадиму и Йосефу нужно было проехать еще три или четыре километра, чтобы свернуть к военной базе, они свернули раньше, потому что не было бетонных заграждений и не было блокпоста. Эта дорога вела прямо в Рамаллу. Именно утром того дня был снят тот блокпост…

«Нам не пришлось сидеть траурную неделю «шиву», так как убийство Вадима произошло перед праздником Суккот. Мы сидели всего несколько часов. Но все неделю приходили люди. И приехали военнослужащие, которые накануне стояли на этом блокпосте и утром получили приказ покинуть его. Они узнали о том, что произошло. И не могли не приехать», — вспоминает Михаил.

Воинская часть, к которой был прикреплен резервист Вадим Нуржиц, каждый год в сентябре проводит день памяти погибших военнослужащих. В этот день Михаил обычно встречается с Нисимом, отцом Йоси Авраами. Они жмут друг другу руку. Молчат вместе…

Память не требует слов.

А в центре города Ор-Акива появилась площадь «Кикар Вадим». В праздничные дни она ярко украшена, и всегда в безоблачные дни полна солнечного света.

 

 

Светлая память Вадиму Нуржицу!

(Фото из альбома семьи Нуржиц)