Нео-Джексонизм: внешняя политика США на историческом перекрестке

Поскольку мошеннические элементы пользуются возможностью, оставленной американским отступлением, чтобы попытаться навязать свои максималистские цели на Ближнем Востоке и в Восточном Средиземноморье, американская внешняя политика оказывается на историческом перепутье, и у нее остается мало времени для действий.

Окончание холодной войны по причинам, связанным с американской исключительностью, а также — с прагматичным решением Вашингтона не использовать химеру глобального господства, не привело к системному переходу от биполярного — к удушающему однополярному международному балансу сил. Напротив: США выступали за развертывание новой системной структуры, в которой Россия, Китай и Индия должны были играть важную роль как в международной политике, так и в международной торговле.

Появление многополярной системы 21-го века вместе с появлением нигилистических группировок боевиков, таких как «Аль-Каида», ИГИЛ, «Боко Харам» и «Аш-Шабаб», создали новую геостратегическую мозаику, в которой международная политика представляет собой постоянную смесь политической нестабильности, финансовой непредсказуемости и системной несостоятельности.

После окончания второй промышленной революции, новая эра стала характеризоваться постоянными военными трениями, экономической асимметричной взаимозависимостью в ее наиболее экстремальной форме и всплеском радикализма и одобрением популизма, как во внутренней, так и в международной политике.

Тем не менее, если в 20-м веке США были западным элементом, наиболее желающим и способным вмешаться, чтобы предложить выход из подобной загадки, «сияющим городом на холме», то в 21-ом веке они приняли некую версию джексонизма.

Теперь они, похоже, предпочитают наблюдать за движением мира, а не за его локомотивом, ролью, которую он играл в течение столетия.

Это не потому, что США становятся слабее. Американская экономика все еще самая сильная в мире; США возглавляют НАТО, самый мощный военный союз в истории человечества; американские технологии на вершине, особенно в искусственном интеллекте; и американская мягкая сила продолжает расти. Возможно, это не «американский век», но глобальным идеалом остается американский образ жизни.

И все же США не хотят уводить западный мир с фронта. Некие формы джексонизма преобладают внутри страны, в штатах по обе стороны партийного прохода, в то время как остальная часть земного шара сталкивается с непрерывными онтологическими кризисами.

Это создало беспрецедентный разрыв между США и Европой, что ставит под угрозу как стабильность Запада, так и американский статус.

В Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке этот разрыв дает возможность двум ревизионистским государствам в регионе, Ирану и Турции, максимизировать свои повестки дня за счет регионального мира и безопасности.

По данным Международного агентства по атомной энергии, с ноября 2019 года Иран утроил свои запасы обогащенного урана, что позволяет ему достичь объема, необходимого для производства ядерного оружия.

Турция дестабилизировала Грецию, использовав в качестве оружия десятки тысяч беженцев, которым было предложено пересечь Эгейское море и реку Эврос.

США не вмешивались, поскольку Анкара направила свои усилия на вытеснение сирийских курдов как можно дальше от турецко-сирийской границы и создание непрерывного гуманитарного кризиса на границах Греции, угрожая ее хрупкой экономике и социальной сплоченности, которые были напряжены в течение 10 лет из-за экономического кризиса в Греции.

Джексонизм — идеология, которая требует минимального международного влияния США, оказывает худшую услугу внешней политике США в этих регионах. Местные антизападные элементы проявляют теперь наглость действовать самым провокационным образом и не ожидают никаких последствий.

В регионе быстро упал американский престиж, который имел длительные и прочные связи с атлантическими идеалами. Близкие американские союзники чувствуют, что им предстоит столкнуться один на один с антиутопической реальностью, в то время как ревизионистские актеры приобретают больше власти, навязывая свои амбиции эволюционному курсу Восточного Средиземноморья и Ближнего Востока.

Наблюдая за внутриполитической американской сценой, выясняется, что джексонизм будет только углубляться, несмотря на вред, который он причинит американскому международному статусу на десятилетия вперед.

Если после окончания «холодной войны» США хотят тратить меньше времени на решение международных вопросов, не допуская падения своего международного статуса, важно будет уравновесить их системную безответственность предоставлением условий для существования и расширения возможностей инфраструктуры в ключевых регионах, таких как Восточное Средиземноморье.

Местная экономика должна получить помощь для достижения адекватного технологического уровня для удовлетворения требований четвертой промышленной революции.

Вашингтону следует укреплять военное и политическое сотрудничество между государствами Восточного Средиземноморья, которые хотят и могут выступать в качестве защитников мира и безопасности в регионе от ревизионистских элементов.

Американская внешняя политика должна теснее сотрудничать со своими союзниками в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке, чтобы регионы сохраняли свой западный статус и создавали более прочный и эффективный механизм сдерживания элементов-изгоев, которые продолжают преследовать свои максималистские цели даже на фоне глобальная пандемия.

Если Ирану и Турции будет позволено проводить свои планы против других государств региона, Восточное Средиземноморье и Ближний Восток вступят в свою самую опасную фазу с конца Второй мировой войны.

Такой поворот потребует от США принятия подхода Гамильтона, открывающего новый круг международного воздействия американской жесткой власти, когда Вашингтону придется находиться в неприятной ситуации, при которой ему будет необходимо максимизировать свои усилия, чтобы заполнить созданный ими пробел.

Американская внешняя политика находится на историческом перепутье, и времени, чтобы действовать, остается немного.