Болото возвращается в Вашингтон

Международные соглашения и институты, а также возврат к «правилам» и «нормам» 20-го века вряд ли будут достаточными для противостояния таким государствам-изгоям, как Китай и Иран.

Вашингтон, округ Колумбия, построен на болоте, образовавшемся от слияния рек Потомак и Анакостия. Как и все болота, оно периодически затопляется. Болото внешней политики округа Колумбия действительно вернулось.

Предполагаемая администрация Байдена произвела ряд назначений, которые, наряду с растущим числом заявлений инсайдеров и прихлебателей, начинают придавать форму и цвет ее внешней политике.

Каковы некоторые из ее характерных особенностей?

Во-первых, это три взаимосвязанных явления: возвращение игроков второго эшелона из администрации Обамы, явная маргинализация явных прогрессивных и радикальных идей и расширение прав и возможностей прогрессистов на более низких должностях.

Назначение Энтони Блинкена госсекретарем и Аврил Хейнс директором ЦРУ возвращает к власти верных аппаратчиков Обамы.

Блинкен, бывший заместитель советника по национальной безопасности и заместитель госсекретаря, выражает, по словам европейских аналитиков, «европеистскую, многостороннюю, интернационалистскую» точку зрения.

Неукротимая похвала его государственной службе, «еврейским корням, европейскому сознанию» и безупречному французскому без акцента точно, если не пародийно, суммирует точку зрения и ожидания европейской элиты.

Хейнс — юриста, а не специалиста по разведке, также хвалят за ее эклектизм (обучение дзюдо в Японии, степень по теоретической физики, лицензия пилота), а не за то, что она поддерживала широко распространенную программу ЦРУ по дронам.

Однако ее резюме, которое в последние четыре года включило несколько должностей в Колумбийском университете и должность в консалтинговой фирме, управляемой Блинкеном, подобно вращающейся двери болота между правительством, академическими кругами и промышленностью.

Отношение прессы к Блинкену и Хейнс тоже говорит об этом: возвращение подхалимства знаменует конец самопровозглашенной роли СМИ как краеугольного камня «сопротивления» Трампу. Однако пословица, что персонал — это политика, применима и на более низких уровнях.

Взгляд на различных сотрудников Байдена и Харрис показывает, что менее влиятельные прогрессисты располагаются ближе к центрам силы, в основном, в результате присутствия святой троицы — «разнообразия, справедливости и инклюзивности».

Каковы приоритеты внешней политики Байдена?

В серии твитов бывшего посла США в России Майкла Макфола излагается единодушное мнение двухпартийного вашингтонского истеблишмента.

Во-первых, это повторное присоединение к Парижскому соглашению по климату с последующим продлением нового договора СНВ и повторное вступление в ядерное соглашение СВПД.

Таким образом, два из трех приоритетов новой администрации — это повторное вступление в чрезвычайно сложные соглашения, заключенные исполнительной властью без согласия Сената США, каждое из которых непрозрачно в своей работе и имеет огромные последствия.

Дальнейшие приоритеты Макфола — это немедленный созыв встреч с главами НАТО и ЕС и с азиатскими демократиями, а также «Саммит демократии», чтобы «коренным образом реорганизовать правительство США с целью укрепления демократии», сделав изменение климата политической целью. Международные процессы и окружающее видение являются приоритетами; нет упоминания об американских интересах.

По-видимому, это подразумевается, наряду с идеей о том, что нации руководствуются не интересами, а принятыми процедурами и «нормами».

Осторожное признание истеблишментом того, что США ведут «холодную войну 2.0» с Китаем, является долгожданным признанием реальности, которого почти совсем не было у администрации Обамы. Однако эта позиция неоднократно подрывается заявлениями таких фигур Байдена, как АНБ Джейка Салливана, о том, что Китай должен продолжать заниматься важнейшими глобальными проблемами, прежде всего, изменением климата и пандемией COVID-19.

Ирония заключается в том, что Китай является главным источником выбросов, которые могут привести к изменению климата, и не выполняет свои обещания по Парижскому соглашению.

Китай также является виновником пандемии и на каждом шагу лжет о ее происхождении и распространении. Здесь, как и во всех сферах, и не в последнюю очередь в области прав человека, Китай нарушает международные процедуры и «нормы».

С точки зрения истеблишмента, тоталитаризм Китая является врожденной слабостью, уязвимой для давления мягкой силы — экономических санкций и морального позора, до тех пор, пока он не угрожает более широкому либеральному международному порядку и его экономическим основам — торговли, технологий и финансов. Однако именно в этих основах Китай стремится полностью властвовать.

Таким образом, одобренная истеблишментом политика сдерживания является повторением первой холодной войны. Если США снова примут интернационализм, «исправив огромный ущерб, нанесенный имиджу Америки в мире из-за неспособности президента Трампа бороться с пандемией коронавируса», они «смогут убедить мир в превосходстве западной демократической системы свободного рынка», разоблачить долговые ловушки, созданные китайской инициативой «Пояс и дорога», дискредитировать китайскую мечту и убедить китайцев в том, что роль «ответственной заинтересованной стороны» в международном сообществе наилучшим образом поможет их стране продолжить мирное восхождение в качестве великой державы».

Отказ Китая играть по этим правилам середины 20 века, включая предписанные условия его «мирного восхождения», не признается. Именно отказ Трампа, а не Си Цзиньпина от этих «норм» в погоне за американскими интересами, был расценен как экзистенциальный кризис для международного порядка. Абсолютный отказ истеблишмента от легитимности Трампа, в свою очередь, дал европейским государствам лицензию на отказ от конфронтационного подхода. Национальные интересы были отброшены в пользу абстракций.

С другой стороны, некоторые прогрессисты продолжают спрашивать, зачем вообще нужно «сдерживать» Иран и даже Китай. Гораздо более сдерживающим является направление прогрессивного левого мышления, которое фактически перекликается с определенной политикой Трампа (хотя и с минимальной атрибуцией), особенно в том, что ставит под сомнение продолжающееся присутствие США в Афганистане, Сирии и Ираке и продвигает идею о том, что региональные державы контролируют свои собственные интересы.

Под этим подразумевается критика американского присутствия в каждом полушарии. Это также иллюстрирует контраст (и конвергенцию) левой и правой критики: одна — нападает на американскую «сверхдержавность» (как это называли в Европе после холодной войны) в пользу многополярности и рассматривается вежливо, а другая — отвергается как «изоляционизм».

Что касается Ирана, Байден и истеблишмент явно стремятся повторно вступить в СВПД вопреки возражениям Израиля и стран Персидского залива и при активной поддержке Европы. Заявление Байдена о том, что он повторно вступит в СВПД, а затем потребует уступок от Ирана, — это невероятный вводный гамбит, который, как отмечают ближневосточные обозреватели, просто отказывается от существующих рычагов воздействия, которые бы удовлетворяли требованиям Ирана об экономической компенсации за санкции. Однако это показывает, что смена режима — неявная или неосознанная стратегия администрации Трампа, не обсуждается. Цели и стиль переговоров Байдена отражают статус-кво до Трампа, поскольку они предполагают способность справиться с новым «мирным восхождением».

Недавнее убийство Мохсена Фахризаде показало, что иранский режим глубоко пронизан иностранными спецслужбами и не способен заручиться внутренней поддержкой перед лицом коллапса экономики. Для болота, осудившего убийство, это имеет меньшее значение, чем наказание Саудовской Аравии. Растущее противодействие продаже F-35 ОАЭ и исключению Судана из списка террористических государств, похоже, является попыткой повернуть время вспять в новой ближневосточной системе к ситуации, в которой государства являются иждивенцами США, заложниками их общей политики. особенно в отношении Ирана.

Идея о том, что с Ираном возможна великая сделка, ведущая к полной, в стиле Обамы, переориентации политики США на Ближнем Востоке, определяемой принятием Тегерана и отказом от традиционных союзников, еще не была полностью сформулирована помощниками Байдена.

Подобно большей части, если не всей политики Обамы, она противоречит реальности, и не в последнюю очередь, всем выраженным желаниям иранского революционного режима.

И, наконец, есть Израиль, которому возвращается статус передовой, если не навязчивой проблемы. Одним из признаков этого является возвращение материалов судебных СМИ, направленных против Нетаньяху.

Джексон Дил из Washington Post подверг критике «злую наглость» Нетаньяху, поблагодарив Трампа за его поддержку Израиля, якобы убившего ведущего иранского инженера-ядерщика и объявившего о расширении еврейских кварталов в Иерусалиме.

Для Дила и многих других следование Нетаньяху израильским интересам является де-факто пристрастием к Республиканской партии и неуважением к Байдену. Дил продолжает угрожать Нетаньяху и Израилю восстанием демократических масс.

Такая риторика была обычным явлением в годы правления Обамы и была направлена ​​исключительно против Израиля, а не против других государств. Это говорит об основной точке зрения болота о том, что Израиль — вассал, которого необходимо подчинить.

Администрация Трампа и ее агонисты выявили множество провалов статус-кво начала 21 века и множество критических линий разлома.

Класс — самая важная черта американской жизни, включая внешнюю политику. С приходом администрации Байдена будет восстановлено доминирование двухпартийного, дипломированного, прибрежного и связанного класса истеблишмента.

Вряд ли произойдет какое-либо фундаментальное переосмысление какого-либо аспекта американской политики, как это было при Трампе, за исключением тех, которые были внесены скрытно, как «новая зеленая сделка» и продолжающееся распространение расового «пробуждения» в обществе.

Однако тот факт, что оскорбленные аутсайдеры во главе с беспорядочным и грубым человеком, работающим на основе одной лишь интуиции, не привели к новым войнам, заключили несколько мирных и торговых соглашений и начали переориентацию США и их союзников с риторического на реальное противодействие Китаю, и все это при рекордном экономическом росте, не должен быть забыт.

Для истеблишмента, особенно, для болота внешней политики, эти результаты были произведены неправильными людьми неправильным путем.

Теперь, когда группа снова собралась вместе и двухпартийная вежливость восстановлена ​​в Вашингтоне и по ту сторону Атлантики, будущее еще предстоит увидеть.

Будут активизированы институты глобальной дипломатии, а также средства массовой информации и академические органы, которые жизненно важны для выработки согласия.

То же и с олигархиями, стремящимися получить прибыль от монополизации глобальной информации, финансов, торговли и «зеленой» энергии, и все они хорошо представлены в администрации Байдена.

Что гораздо менее ясно, так это принесут ли эти классовые структуры, построенные на рушащихся устоях, выгоду американским гражданам или, действительно, гражданам любой страны, в отличие от тех, кто существует за их пределами.