Гонор военный

Он вооружил все советские танки и запустил первые в Союзе баллистические ракеты. И всё равно был арестован. Из застенков Лубянки Лев Гонор вышел без пальцев – спасла смерть Сталина.

День Советской армии и Военно-морского флота 1953 года генерал-майор инженерно-технической службы Лев Гонор встречал в пренеприятной компании на Лубянке. Напротив него сидел следователь Министерства госбезопасности, позади стояли несколько бериевских иезуитов, ожидавших привычной отмашки. Внутри все переворачивалось от вопиющей несправедливости. Его – человека, который вооружил все советские танки и самоходные орудия, а потом руководил созданием первых баллистических ракет – обвиняли в шпионаже и причастности к так называемому «делу Еврейского антифашистского комитета». Шайка мучителей, разгоряченных празднованием 23 февраля, выполняла свою «работу» куда более яростней обычного, с жадным энтузиазмом. Приходя в сознание после пыток, Лев Гонор слышал все тот же вопрос: «Признаетесь ли вы в шпионаже?» Правда, следователи сменяли друг друга – варварский конвейер работал без остановок. Но все попытки выколотить из него показания были безуспешны. А потом вдруг все прекратилось. Умер Сталин.

 

 

Впервые Лев Рувимович увидел вождя в 1939 году, когда тот приказал ему принять руководство знаменитым Сталинградским артиллерийским комбинатом «Баррикады». Говорят, что Гонор попытался мягко отказаться от предложения, сославшись на свою молодость – ему только исполнилось 32 года – и малый стаж руководящей работы. Но Сталин был непреклонен: «Не справишься – заменим, не переживай!» Гонор справился, как справлялся на всех постах и впоследствии. Но даже сегодня о ценности его работы почти никому не известно – его имя лишь мелькает в череде известных фамилий, ковавших для России стратегические системы вооружения и внесших свой вклад в освоение космоса.

Лев Гонор родился в 1906 году в местечке Городище Черкасского уезда Киевской губернии – ныне это Черкасская область Украины. «Отец мой, Рувим Осипович, с 17-летнего возраста служил в книжных издательствах, – вспоминал Гонор. – И после Октябрьской революции до конца своих дней продолжал работать в государственных издательствах Украины и РСФСР. Умер в 1942 году в блокадном Ленинграде. Первым городом моего детства, оставившим глубокий след в памяти и сердце, был Баку. Весной 1923 года в судьбе семьи произошли большие перемены. Отцу предложили хорошую работу в Петрограде. Город ошеломил меня. Поселились на Моховой улице».

 

 

Там Гонор окончил школу и в 1925 году поступил в Ленинградский военно-механический техникум. Став инженером-механиком по артиллерийскому вооружению, Гонор начал работать на заводе «Большевик», который специализировался на орудиях крупного калибра для Военно-морского флота. В 1933-м он уже заместитель начальника цеха опытного производства орудий, в 1934-м – начальник сборочного цеха. В июле 1937 года Гонор был назначен главным инженером завода. Через год директором завода стал Дмитрий Устинов – будущий министр обороны СССР.

Вскоре «Большевику» поручили освоить производство новейших артиллерийских систем. Сроки поставили жесткие. При этом и Устинов, и Гонор понимали, что при нынешнем техническом оснащении завода задача невыполнима. И тогда они пошли на смелый шаг: решили остановить все производство и модернизировать завод. Руководство профильных наркоматов было против, но Устинов и Гонор взяли всю ответственность на себя. Восемь месяцев строился новый сборочный цех с современным оборудованием. Все это время завод простаивал – и многие считали это провалом. Когда работы наконец возобновились, до отчетной даты оставалось три месяца. Но их хватило, чтобы не только выполнить, но и перевыполнить план. Сталин отметил производственников орденами Ленина.

 

 

А потом Устинова назначили наркомом вооружения – вместо арестованного Бориса Ванникова. А Гонора, после уже упомянутой аудиенции в Кремле, поставили во главе легендарных «Баррикад». В кратчайшие сроки он наладил в Сталинграде производство орудий крупного калибра: противотанковых пушек, палубных установок, минометов. Завод работал в городе вплоть до осени 1942-го – его эвакуировали, лишь когда Сталинград был практически стерт с лица земли.

В ноябре 42-го Гонор – уже в статусе Героя Социалистического Труда – стал налаживать работу Уральского артиллерийского завода в Свердловске: пушками этого завода оснащались почти все советские танки. В 44-м Льву Рувимовичу, сумевшему почти в два раза увеличить производство, присвоили звание генерал-майора инженерно-артиллерийской службы. В том же году он стал членом Президиума Еврейского антифашистского комитета.

 

 

Как известно, ростки антисемитизма начали появляться в СССР почти сразу после войны. Поэтому, когда в начале 1946-го на дачу в окрестностях Ленинграда к Гонору заявились сотрудники органов госбезопасности, перспективы представлялись далеко не радужными. Гонор работал тогда директором ленинградского завода «Большевик», с которого когда-то и начинал свой путь. Его привезли в аэропорт и посадили в самолет. «Конвой» молчал весь перелет до Москвы. Затем Льва Рувимовича доставили в Кремль. «Нам нужно оружие, способное поражать врага на его территории, где бы он ни находился», – начал свой монолог Сталин. Закончил он его назначением Гонора руководителем научно-исследовательского института НИИ-88.

Правда, сначала Гонору необходимо было создать этот институт, в котором ему предстояло объединить труды конструкторов, баллистиков, машиностроителей и специалистов из других областей. Поставленная цель – развитие реактивного вооружения. Сегодня Центральный научно-исследовательский институт машиностроения – крупнейший научно-технический центр ракетно-космической промышленности России. Его изделия – незримый аргумент страны на внешнеполитической арене. Но в 1946-м Гонор брался за абсолютно новое дело, развернув учреждение на базе бывшего артиллерийского завода в Подлипках под Москвой. Это он подбирал и утверждал списки сотрудников института, в которые включил Сергея Королева, Валентина Глушко, Бориса Чертока, Наума Уманского и других специалистов.

 

 

Евреев среди них было немало. Задачу производственного процесса решал главный инженер завода Лев Давидов, главным технологом стал Исай Кохан, его заместителем – Нисан Гельфанд, начальниками ведущих цехов – Матвей Глухман, Илья Могилевский и Михаил Салита. Военной приемкой руководил Борис Копылов. Детально разобравшись в задаче, они внимательно изучили образцы немецких ракет, которые и стали прототипом первых советских ракет.

Внутри коллектива все было непросто. Вот что, к примеру, рассказывал Борис Черток: «Отношения Гонора и Королева были сложными. Формально Гонор не был непосредственным начальником Королева. Между ними стоял еще Тритко – бывший соратник Гонора по сталинградским “Баррикадам”. Но королевский характер и его честолюбие не могли вынести двух руководителей-артиллеристов. Возникали конфликты, зачастую по непринципиальным и несущественным вопросам. Королев в нарушение субординации иногда обращался через головы Тритко и Гонора, что, конечно же, вызывало раздражение». Тем не менее уже осенью 1948-го Гонор и его команда провели на полигоне Капустин Яр первые запуски ракеты Р-1, за основу которой были взяты части немецкой ФАУ-2. Цельных образцов немецкой ракеты у советской стороны не было – их забрали американцы.

 

 

Вскоре под руководством Гонора были созданы оперативно-тактическая ракета Р-2 дальностью до 600 километров и стратегическая Р-3 – дальностью до трех тысяч километров. Последний доклад от Гонора был заслушан в Кремле в сентябре 1950-го. НИИ успешно выполнял возложенные на него задачи, Сталин отзывался о его работе одобрительно. Однако спустя несколько недель Гонора сначала перевели директором на Красноярский артиллерийский завод, а в конце 52‑го и вовсе уволили. Ну, а 10 февраля 53‑го арестовали.

Работавшие с ним вспоминали, что сразу после «несчастья» с Михоэлсом Гонор сказал: «Думаю, скоро начнется чистка и в нашем министерстве. Наш институт на виду. Устинов нас прикрыть не сможет». И конечно, если бы не смерть Сталина, Гонор мог бы числиться в списке жертв антисемитской кампании по борьбе с «космополитизмом». Но Сталин умер. В апреле 1953-го, так и не добившись признательных показаний в шпионаже, Гонора освободили. Реабилитировали, вернули все награды. «Извинился» перед ним даже лично Берия – правда, в свойственной ему манере: дескать, ошибочка вышла, с кем не бывает.

 

 

После Гонора назначили начальником испытательной базы Центрального института авиационного моторостроения. Там он вплоть до 1964 года руководил работами по испытанию реактивной и ракетной техники. Частым посетителем испытательного полигона Гонор оставался даже после выхода на пенсию, на пальцах объясняя своим последователям многочисленные нюансы работы. Впрочем, в его случае «на пальцах» действительно было фигуральным выражением. Пальцы у Льва Рувимовича были ампутированы – последствия гангрены конечностей после пребывания в подвалах Лубянки.