Европа в западне

Четыре исламистские атаки за месяц (с 4 октября по 2 ноября) в трех европейских странах (Франции, Германии, Австрии) заставили европейских политиков всерьез задуматься о совместной борьбе с преступниками, ведущими в Европе «священную войну во имя Всевышнего». Тем паче что клятва верности «Исламскому государству» (эта террористическая организация запрещена в РФ и большинстве стран ЕС) была обнаружена в смартфонах и компьютерах всех четырех фанатиков, совершивших в Париже, Ницце, Дрездене и Вене убийства, объясняемые лишь ненавистью к «неверным» — религии, культуре, свободам и привычкам, существующим в западном мире.

Убийство учителя под Парижем (16 октября) было местью за карикатуру на пророка. Тройное убийство в Ницце (29 октября выходец из Туниса зарезал трех прихожан в церкви) можно объяснить исключительно ненавистью к христианам. Нападение на двух мужчин в Дрездене (4 октября) пока объясняется ненавистью к гомосексуалам (преступник почему-то причислил к ним немолодых туристов, шедших вечером из ресторана в гостиницу). А убийство четверых в Вене (2 ноября) вызвано намерением покарать «нечестивых», пришедших в квартал, где много ресторанов и баров.

Все преступники считали себя «воинами Всевышнего», через социальные сети были связаны с «ИГ», а дрезденский и венский убийцы пытались ранее даже перебраться на территорию, которую эта террористическая организация контролировала, за что были осуждены один в ФРГ, другой в Австрии. Венский террорист Кужтим Ф., анонсируя свое преступление в соцсети Instagram, клянется в верности «халифу» — предводителю «ИГ». Дрезденский убийца, сириец Абдула Х., едва получив убежище в ФРГ, публиковал в Facebook пропагандистские материалы «ИГ», называл себя «спящей террористической ячейкой».

Сомнительно, тем не менее, что эти теракты организованы «ИГ» и даже вообще как-то между собой связаны организационно, утверждает известный европейский эксперт по терроризму и безопасности из Королевского колледжа в Лондоне Петер Нойман. И объясняет: «ИГ» как конкретного образования с центром базирования на Ближнем Востоке больше нет. Другое дело, что ее идеи и боевики (если не взяты в плен и не уничтожены) рассеялись по миру, и прежде всего по Европе.

— В Германии свыше 600 потенциально опасных исламских экстремистов, от которых можно ждать терактов, и более 28 тысяч радикальных исламистов, поэтому теракт у нас возможен в любое время,- заявил в Бундестаге через день после венской трагедии глава МВД ФРГ Хорст Зеехофер, который внес тему совместной борьбы с исламским терроризмом в повестку дня традиционного декабрьского саммита ЕС.

Президентский призыв

Первым шагом в подготовке саммита стала экстренная видеоконференция глав МВД 27 стран ЕС. Предваряя ее, лидеры пострадавших стран — президент Франции Эмманюэль Макрон и канцлер Австрии Себастьян Курц — сформулировали свои представления о том, что должно быть сделано.

Первый тезис Макрона — следует усилить сотрудничество стран ЕС в борьбе с террором и улучшить координацию действий всех национальных служб безопасности. Второй — пресечь пропаганду ненависти. «Интернет — пространство свободы, но свобода должна заканчиваться там, где возникают угрозы для жизни». Публикации в интернете, возбуждающие вражду и ненависть, считает Макрон, должны быть удалены максимум за час. Эти тезисы президента перекликаются с предложениями по борьбе с «языком ненависти», которые Еврокомиссия выдвинет в начале декабря.

Наконец, третья проблема, над которой надо работать срочно и сообща, это Шенген: открытые внутренние границы при отсутствии реального контроля на внешних границах Евросоюза делают невозможным обеспечение безопасности стран ЕС, говорит Макрон. Себастьян Курц отдельно подчеркивает: исламистами надо заняться особо, конкретно и жестко.

Главы МВД стран ЕС с тем, как ставят вопрос президенты, согласны. Свои (встречные) предложения они конкретизируют к саммиту ЕС 10-11 декабря. А еврокомиссар по внутренним делам Ильва Йохансон, своего рода глава МВД ЕС, напомнила: к этому сроку подоспеет и ее программа борьбы с терроризмом.

Процесс пошел? На уровне публично выраженных намерений сомнений вроде нет: подводя итоги видеоконференции глав МВД, Хорст Зеехофер выразил надежду, что Европа, объединив усилия в борьбе с терроризмом, станет «супердержавой». Хотя и оговорился: «Но для этого надо прежде всего улучшить обмен информацией. Пока, к сожалению, это функционирует не так, как хотелось бы».

Здесь требуется пояснение. О необходимости совместной борьбы с исламистами заговорили почти два десятка лет назад, сразу же после 11 сентября 2001 года — когда стало известно, что арабские террористы, атаковавшие США, начали готовиться к этому в Гамбурге, где долго жили и обучались. И говорили потом часто, в одной заметке не перечислить все теракты, после которых страны, пострадавшие от исламских террористов, собирались сотрудничать. Получалось не очень.

До «Батаклана» во Франции, да и нигде в ЕС, никто не рассматривал исламский терроризм в комплексе, никто не боролся с ним системно.

Символично, что нынешняя конференция министров прошла 13 ноября.

В этот день в 2015 году исламисты устроили в Париже сразу несколько терактов: в концертном зале «Батаклан», на стадионе «Сен-Дени», в нескольких ресторанах. Всего погибли 130 человек. Требования начать всерьез борьбу с терроризмом прозвучали немедленно, но серьезных успехов в этом деле и за пять прошедших с того дня лет не видно. Хотя тот же эксперт Петер Нойман призывает не впадать в пессимизм, говорит, «система служб и органов безопасности разворачивается, как большой корабль, медленно, но при этом продолжает работать».

Нойман подчеркивает: до «Батаклана» во Франции, да и нигде в ЕС, никто не рассматривал исламский терроризм в комплексе, никто не боролся с ним системно. Но после терактов 2015-го французы многое сделали у себя, доведя дело до процессов над пособниками террористов, один из которых сейчас проходит в Париже, а другой готовится. При этом Европол (ведомство ЕС, координирующее 27 национальных полицейских структур в борьбе с международной оргпреступностью) пусть не сразу, но все же получил больше прав и возможностей.

Расследование терактов 2015-го доказало необходимость международного сотрудничества в этой сфере. Ведь парижские теракты 13 ноября 2015 года были подготовлены в Брюсселе с участием исламистов, обосновавшихся и во Франции, и в Бельгии. Только после этого многие политики и чиновники в ЕС поняли: открыв границы внутри шенгенского пространства для всех, включая преступников, необходимо устранить и барьеры, мешающие сотрудничеству и обмену информацией между службами безопасности.

Убрать эти барьеры, однако, непросто. Ведь они связаны с тем, что спецслужбы ради безопасности своих агентов или из конкурентных и политических соображений неохотно делятся информацией.

Свобода, смерть или безопасность?

Как ни странно, в борьбе с исламскими террористами серьезной проблемой для всех европейских стран является банальная нехватка средств и людей. Ведь отслеживать потенциальных террористов, которым только в ФРГ счет на сотни, нужно круглосуточно, причем и в жизни, и в сетях, от телефонных до социальных. Учитывая, что они изо всех сил шифруются и общаются на чужих языках.

Типичный пример — последняя трагедия в Дрездене. Абдула Х. вроде бы находился под постоянным наблюдением полиции, но каким-то образом сумел напасть на улице на двоих мужчин и скрыться. Обнаружили его лишь по генетическим следам и не сразу. История Кужтима, венского террориста, также вызывает много вопросов к работе полиции и спецслужб. После теракта выяснилось, что летом к Кужтиму из ФРГ приезжали как минимум трое опасных исламистов. Два араба и один называвший себя Мухамедом-чеченцем (он два года назад был осужден в Германии за попытку уехать в «ИГ»). Австрийцы по наводке немцев следили за этой встречей в Вене (то есть, слушали), но… понять намерения участников не смогли. Вскоре после их отъезда Кужтим побывал в Словакии, где попытался (неудачно) купить патроны для автомата. Продавцы сообщили об этом словацкой полиции, та известила австрийскую, и — снова ничего не произошло. А в итоге он каким-то образом сумел добыть патроны в Австрии.

Не только в деле Кужтима, но и во всех подобных делах серьезной проблемой для спецслужб является защищенность социальных сетей и мессенджеров. Поэтому слова Макрона о том, что свобода в интернете должна заканчиваться там, где возникают угрозы для жизни, вызвали мгновенную реакцию национальных МВД. Менее чем за пять дней аппарат ЕС подготовил резолюцию, обязывающую мессенджеры вроде Telegram, WhatsApp, Signal и т. п. предоставлять «компетентным органам» универсальные ключи к зашифрованным чатам для контроля за коммуникацией пользователей. Сообщается, что документ полностью согласован во всех инстанциях ЕС и может пройти через Европарламент и Европейский Совет уже в этом году.

Вот только поможет ли это? Эксперты напоминают, что после бойни в «Батаклане» Франция, Европол, ФБР, альянс спецслужб Five Eyes (Великобритания, США, Австралия, Новая Зеландия и Канада) и Япония с Индией постоянно требуют от интернет-концернов (Google и др.) обеспечить следственным органам возможность доступа к их IT-сетями. Требуют до сих пор. В то же время уже первое упоминание о нынешнем намерении ЕС вызвало волну негодования в самых разных сферах. Правозащитники заговорили о вторжении государства в частную сферу, бизнесмены — о том, что их ключи, попав в руки властей, будут украдены, и тогда конкурентная борьба, как и промышленные или научные секреты, уйдут в прошлое. В ЕС опять начались споры, что важнее: свобода или безопасность.

Пограничный вопрос

Макрон в своих предложениях об усилении безопасности поставил и вопрос о границах. При этом, естественно, он не предлагает отказаться от свободы передвижения внутри шенгенской зоны. Нет, речь «лишь» об охране внешней границы ЕС. Прежде всего морской (между Африкой и Европой) и границе между Турцией и Европой. Это одна из сложнейших проблем, ее решение упирается в проблему беженцев.

Летом 2018-го Хорст Зеехофер поставил ЕС на грань кризиса именно из-за ситуации с границей и беженцами. Он фактически выдвинул ультиматум: если за две недели не будет найдено общеевропейское решение проблемы нелегалов, то он даст полиции распоряжение не впускать в страну беженцев, попадающих в ФРГ через соседние страны. Зеехофер ссылался при этом на «Дублинский регламент», который говорит, что беженцами должна заниматься та страна, где они впервые ступили в ЕС.

Сейчас фактически ситуация с беженцами целиком и полностью зависит от воли и планов президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана

Инициатива вызвала бурю. Канцлер ФРГ Ангела Меркель была против контроля на границе, ведь это противоречило бы основным принципам ЕС (открытые границы и свобода передвижения). Кроме того, не допущенные в ФРГ беженцы должны были бы остаться на территории Австрии, которая того не хочет, так как по числу иммигрантов на душу коренного населения уже на третьем месте в ЕС (после ФРГ и Греции). Меркель с коллегами (лидерами стран ЕС) в тот раз нашла «двойное решение». Выглядело оно так: те, кто уже зарегистрирован в других странах, будут отправлены туда (это, надеялись, предотвратит скандал с ультиматумом), а одновременно будет усилена охрана границы в Средиземном море (через него прибывают беженцы из Африки и арабских стран).

При этом было решено заново создать пограничные силы ЕС — Frontex (располагает 1500 человек, их присылают страны ЕС на ротационной основе). Задача — координация, обучение пограничников, наблюдение, анализ ситуации на море и там, откуда появляются беженцы. Однако тут же стал очевиден изъян: в полной мере пограничной стражей Frontex не является и защиты границ ЕС обеспечить не может, у него нет права стрелять по беженцам, приближающимся к границе, отогнать их обратно — тоже. Так что Frontex везет беженцев в Италию, откуда они потом просто разбредаются по ЕС (главная цель — ФРГ).

В итоге проблема внешней границы и беженцев постоянно дискутируется, но эффективного решения так и не появляется.

Одно время (по инициативе Себастьяна Курца) обсуждался вопрос о создании фильтрационных лагерей для беженцев. Но как это организовать, где и кто будет платить? Такие лагеря по нормам ЕС могут быть только в ЕС, а тут решения нет. Была идея поскорее принять в ЕС Албанию, поскольку там необходимая инфраструктура была создана еще в 2015-м. Споры на тему спецлагерей для беженцев ни к чему не привели, зато пришла гуманитарная катастрофа на греческом острове Лесбос, из которой в условиях пандемии выхода нет…

Сейчас фактически ситуация с беженцами целиком и полностью зависит от воли и планов президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана. Ему было обещано 6 млрд евро за содержание беженцев из Сирии, Ирака и других стран. Благодаря этому в последние годы резко сократился приток иммигрантов в ЕС, но Эрдоган в ответ на любую критику в свой адрес «напоминает» европейцам, что может выпустить беженцев. Их сейчас в Турции не менее 5 млн.

Так кто же враг?

Эксперты обратили внимание еще вот на что: конференция глав МВД, призванная вроде бы искать ответ на активность исламских террористов и резко осудившая теракты во Франции, ФРГ, Австрии, в своей резолюции слово «исламисты» не использовала ни разу. Речь шла о «транснациональном характере террористических сетей». При этом подчеркивалось, что борьба, которую ведет Европа, «направлена не против каких-то религиозных и политических групп, а только против воинствующих фанатиков»: «Ни в коем случае эта борьба не должна привести к отторжению и стигматизациии».

С этим согласна и Ангела Меркель. Она подчеркивает, что обсуждение таких тем, как борьба с исламистами-террористами и интеграция мусульман, должно идти с участием исламских организаций, представителями других религий и исламских стран. При этом «нельзя противопоставлять христианство как европейскую религию и ислам». «Демократическая модель общества должна дать отпор антидемократическим проявлениям»,- верит канцлер.

Из резолюции напрашивается вывод: на уровне ЕС нет готовности поддержать канцлера Австрии, который настаивает на организованном противодействии «политическому исламу» и терроризму. Себастьян Курц, напомню, уже не один год призывает ЕС «уделять больше внимания проблеме политического ислама» и «покончить с неверно понимаемой толерантностью». Мы должны понять, призывает он, «насколько опасна идеология политического ислама для нашей свободы и европейской модели жизни».

Куда популярнее другая постановка вопроса: Европа, ведя борьбу с исламистами, должна быть предельно осторожна в выборе методов и даже слов, чтобы ненароком не обидеть мусульман, которых в ЕС более 19 млн (4 процента населения). По сути, ситуация тупиковая: любое упоминание об исламском терроре должно сопровождаться извинениями и объяснениями — мы, мол, имеем в виду только фанатиков. Со своей стороны, мусульманские союзы (которых в ЕС множество, и все они соперничают друг с другом и никто никому не подчиняется) всякий раз, когда террористы совершают преступления, уверяют, что они не имеют ничего общего с исламизмом и его ценностями.

Выходит, даже дискуссия об исламском терроризме невозможна. Себастьян Курц, например, говоря об опасности политического ислама, слышит обвинения в «религиозном расизме», нападках на ислам и т. д. Ему говорят: бороться надо с исламистами-террористами. Однако, например, спецслужбы, стоящие на защите конституционного строя и в ФРГ, и в Австрии, издавна считают исламизм формой «политического ислама».

Тем не менее Курц (если его не остановит ЕС) намерен внести в законодательство Австрии изменения, позволяющие считать принадлежность к структурам «политического ислама» преступлением. Критики видят в этом нарушение основных гражданских прав, наказание за «мыслепреступление».

Но понять Курца тоже можно: что делать с людьми вроде Кужтима, которые замышляют и готовят реальные преступления, обосновывают их требованиями Корана, но арестовать и изолировать которых невозможно, поскольку (и пока) они не совершили преступления. Курц утверждает: таких надо изолировать, как и тех, кто, повоевав в Сирии и Ираке, вернулся домой, но не успокоился. Многие считают, что из этого ничего не получится, так как Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) уже против этой меры.