Любовь, Чаплин и Моссад

Вануну плохо спал последние три недели. Каждый раз, когда он засыпал, видел один и тот же сон. Он бредет по раскаленной пустыне. Солнце выжигает ему глаза, руки. Он пытается заслониться от палящих лучей, но руки его становятся такими же жгучими, как невыносимые солнечные лучи. От их прикосновения на его голове вспыхивают волосы, одежда, и вот уже он весь объят пламенем. Он смотрит с тоской на небо, моля о дожде, и вдруг холодные капли падают на его лицо, и от их ледяного прикосновения он весь вздрагивает и просыпается. Просыпается в холодном поту, который струями катится по его телу.

Этот сон измотал его, лишил последних сил. Отчаяния добавляло постоянное чувство страха. Нет, он не скрывался, не прятался, но его не покидало ощущение, что за ним следят, как только он покидал стены своей квартирки в Сохо. Собственно, он и поселился здесь, потому что ему казалось, что в местной кутерьме отелей, ресторанов, гей-клубов и секс-шопов так легко затеряться. Пожалуй, так и было, до той злосчастной встречи с журналистом «Sunday Times».

Теперь же ему казалось, что он ни на минуту не остается один. И оттого, что сидит все время в четырех стенах, это ощущение «чужого глаза» становится еще острее.

Чтобы хоть как-то развеяться, Вануну решил пойти прогуляться, затеряться в толпе зевак, побродить по стеклянным галереям торговых центров и ощутить этот водоворот жизни, к которому он так стремился, выезжая из Израиля сначала в Сидней, а затем сюда, в Лондон.

24 сентября 1986 года. Наверное, теперь он уже никогда не забудет этот день, потому что в этот день он встретил ее.

В Лестер-сквере стоял гул от детских голосов. Сентябрьские лучи солнца созывали детвору ловить их последнее осеннее тепло. Глаза же Вануну поймали совсем другой образ. Уже не юная, и не ах, как блондинка стояла возле памятника Чаплину и не сводила с него глаз.

Ее трудно назвать красавицей. Скорее даже, наоборот. Но ее высокий рост и ее осанка почему-то приковали к себе его внимание. Вануну так и не понял, что такого особенного было в ее спине, но у него возникло ощущение, что она — это струна, которая сейчас зазвучит, если к ней легонько прикоснуться. Это желание — дотронуться, стало так велико, что он не заметил, как протянул руку, а потом отдернул себя: «Боже, что я делаю, совсем с сума сошел».

И вдруг она оглянулась. Это конечно банально и немного пошло звучит, но он утонул в ее глазах — именно утонул, и по-другому здесь не скажешь.

— Вам не кажется, что он выглядит нелепо как для комика? — вдруг спросила она, поворачиваясь к Вануну.

— Но почему вы так говорите? Смешная трость, смешные штаны, комичная походка. Все как в оригинале», — удивился Вануну.

— Ну что вы! Неужели не видите? Нелепость в том, что он несчастен. У него тоскливые глаза. У комика не должно быть таких глаз. Меня Синди зовут, — сказала она.

Так началось их знакомство. Вануну не общался с женщинами с тех пор, как покинул свой дом. Бытовая неустроенность, поиск работы, потом эта встреча с кубинцем. Все было так странно и так запутано, что ему было не до женщин. Рядом с Синди он впервые почувствовал себя хорошо. Больше того. Как только она приближалась, исчезало то назойливое и беспокойное чувство, что за ним следят. Он расслаблялся и начинать говорить всякие глупости, которые смешили Синди.

У нее вообще было оригинальное чувство юмора и удивительные взгляд на обычные вещи.

Например, она могла внезапно остановиться возле стеклянной витрины магазина и заявить: «В стекле отражается наша сущность. Мы ловим себя в отражении и, поймав, подправляем реальность. Что бы ты хотел подправить в себе, Вануну?»

Такие вопросы будоражили Вануну. Эта женщина была загадка для него. Ход ее мыслей был непредсказуем, а потому интриговал. Ему хотелось зарыться в ее мысли. Но еще больше, уткнуться носом в ее волосы, и вдыхать аромат ее кожи. Но он по-прежнему боялся прикоснуться к ней. Как будто она была стеклянной вазой, от прикосновения к которой стекло могло разлететься на миллионы маленьких осколков.

Они встречались возле Чаплина каждый день. Это стало их культовым местом. И однажды он проговорил то, что крутилось без остановки в его голове: «Синди, я хочу проникнуть в твои мысли. Я хочу проникнуть в твое сердце. Я хочу тебя».

Сказал и испугался, что его любимая «стеклянная ваза» зазвенит и разобьется от этих слов. Но ничего такого не произошло, потому что в ответ он услышал всего два слова: «Поехали в Рим!»

В Риме жила родная сестра Синди. Она как раз уехала в командировку и попросила сестру присмотреть за ее кошкой. Рим — волшебный город, вечный город. Это будет наш город, шептала девушка на ухо Вануну.

«Да, это будет наш Вечный Рим», — думал он, засыпая в этот вечер. Завтра они летят в Рим, и завтра он станет самым счастливым человеком в этом мире. За этими мыслями его и застал рассвет.

Вылет назначен на 10 утра. Чтобы убить время до того, как сесть в такси и поехать за Синди, он стал измерять шагами сначала гостиную, потому свою небольшую кухню. Сварил кофе, потом еще. А затем внезапно под окнами раздался автомобильный сигнал. Синди не стала дожидаться его, она сама вызвала машину и приехала за Вануну.

Прилетев в Рим, они взяли такси и отправились в Прати, тихий и очень зеленый район Рима. Белые ступени парадной казались Вануну лестницей в рай. Чем выше — тем ближе к небесам. Когда Синди стала проворачивать ключ в замочной скважине квартиры, сердце Вануну колотилось, как бешеное. От ожидания, волнения и эйфории он сразу и не понял, что произошло, когда четыре крепких мужских руки схватили его, скрутили и потащили внутрь комнаты. Дальше — укол в руку и темнота.

Очнулся Вануну Мордехай в камере предварительного заключения израильской тюрьмы…

Вануну Мордехай — известный «ядерный шпион», которого на родине, в Израиле, считают предателем, а в Европе — посланцем мира и доброй воли. Это тот самый человек, который обидевшись, что его уволили с работы в Израильском центре ядерных исследований, в отместку решил пофотографировать все, что он там видел, и слить информацию о проводимых исследованиях на запад. Вначале Вануну Мордехай отправился в Австралию. В Сиднее принял христианство. Там же встретился с кубинским журналистом, которому рассказал об информации на фотоснимках. Тот предложил ему еще встретиться в Лондоне с журналистом британского издания и в обмен на вознаграждение передать информацию о секретных ядерных исследованиях, которые в то время проводил Израиль.

Вануну прибыл в Лондон и дал развернутое интервью британскому изданию «Sunday Times». И после этого началось… Его стали преследовать страхи. Вануну казалось, что за ним следят. И это было действительно так. Мордехаем заинтересовалась израильская спецслужба «Моссад».

Агенты «Моссада» выследили его в Сохо и подослали подсадного агента.

Агентом оказалась прекрасная девушка, израильтянка, Шерил Бен-Тов, которая работала под именем Синди.

Она была еврейкой из американской семьи, однако в 60-е годы приехала на родину предков, чтобы помогать по мере сил становлению государства Израиль.

Официальная легенда ее жизни в Израиле — школьная учительница. Однако неофициально она выполняла, и довольно успешно, различные специфические задания «Моссада». Очаровать и заманить Мордехая в ловушку как раз и было очередным ее поручением.

Шерил свою роль сыграла просто великолепно. Вануну доставили в Израиль на грузовом судне. Европейское сообщество не уставало выражать обеспокоенность, требовало от Израиля вернуть Вануну. Однако Израиль в течение шести недель отвечал на все международные ноты, что понятия не имеет, где в настоящее время находится Мордехай, пока не отправили его дело в суд.

Вануну Мордехая судили израильским судом за предательство и измену родине. Его приговорили к 18 годам лишения свободы, из них 11 лет его держали в изоляции от внешнего мира. Уже после освобождения ему запретили общаться с иностранцами, запретили выезжать из страны, говорить с прессой. Все попытки Вануну отказаться от израильского гражданства и эмигрировать из страны были тщетны. Под формальным предлогом ему отказывали в этом праве.

Несмотря на запрет общаться с журналистами, особенно иностранными, Вануну, тем не менее, умудрялся дать более сотни интервью самым разным изданиям. Европейское демократическое сообщество продолжало считать его героем и даже выдвинуло на Нобелевскую премию мира. Причем делало это несколько раз на протяжении того времени, пока «спорный герой» находился в заключении. Мордехая приняли в «почетные доктора» нескольких европейских университетов.

В родном Израиле соотечественники считали и продолжают считать Вануну Мордехая предателем и изменником.

Что касается агента «Моссада» Шерил Бен-Тов (она же Синди), то ее судьба в настоящее время не известна. Равно как и не известно, испытывала ли она романтические чувства к своему объекту либо сумела сохранить профессионализм и холодную голову.

Наверное, мы уже никогда об этом не узнаем, хотя поговаривают, что Вануну все-таки запал в ее сердце. И именно после этого задания агент Шерил Бен-Тов решила покинуть службу в «Моссаде» и стать уже не под прикрытием, а самым обычным учителем в школе.