Они здесь дома – это ты в гостях.

28-01-2019   17-53

Они здесь дома – это ты в гостях.

     /Городницкий А./

Беги от кумачёвых их полотен,
От храмов их, стоящих на костях.
Дурацкий спор заведомо бесплотен:
Они здесь дома – это ты в гостях.

Ледок недолгий синеват и тонок,
Над омутами этих чёрных рек.
Перед тобой здесь прав любой подонок,
Лишь потому, что местный человек.

Не ввязывайся в варварские игры,
Не обольщайся, землю их любя.
Татарское немереное иго
Сломало их – сломает и тебя.

Беги, покуда не увязнул в рабстве,
Пусть голову не кружит ерунда
О равенстве всеобщем и о братстве:
Не будешь ты им равен никогда,

Хрипящим, низколобым, бесноватым.
Отнявшие и родину и дом,
Они одни пусть будут виноваты
В холопстве и палачестве своём.

Не проживёшь со стадом этим вровень,
Не для тебя их сумеречный бред, –
Здесь все они родня по общей крови
А на тебе пока что крови нет.

Праздник

У евреев сегодня праздник.
Мы пришли к синагоге с Колькой.
Нешто мало их били разве,
А гляди-ка – осталось сколько!

Русской водкой жиды согрелись,
И, пихая друг друга боком,
Заплясали евреи фрейлехс
Под косые взгляды из окон.

Ты проверь, старшина, наряды,
Если что, поднимай тревогу.
И чему они, гады, рады?
Всех ведь выведем понемногу.

Видно, мало костям их прелось
По сырым и далёким ямам.
Пусть покуда попляшут фрейлехс –
Им плясать ещё, окаянным!

Выгибая худые выи,
В середине московских сует,
Поразвесив носы кривые,
Молодые жиды танцуют.

Им встречать по баракам зрелость
Да по кладбищам – новоселье,
А евреи танцуют фрейлехс,
Что по-русски значит – веселье.

ИСХОД

/Всеволод  Емелин/

Поцелуи, объятья – боли не побороть.
До свидания, братья. Да хранит вас Господь.
До свиданья, евреи, до свиданья, друзья.
Ах, насколько беднее остаюсь без вас я.

До свиданья, родные, я вас очень любил.
До свиданья,  Россия,  та, в которой я жил.
Сколько окон потухло, но остались, увы,
Опустевшие кухни одичавшей Москвы.

Вроде Бабьего Яра, вроде Крымского рва,
Душу мне разорвало «Шереметьево-2».
Что нас ждёт, я не знаю. В православной тоске.
Я молюсь за Израиль на своём языке.

Сохрани ты их дело и врагам не предай,
Богородица Дева и святой Николай.
Да не дрогнет ограда, да ни газ, ни чума,
Ни иракские СКАДы их не тронут дома.

Защити эту землю превращённую в сад,
Адонайэлохейну, элохейнуэхад.

БАЛАЛАЙКА

Даниэль Клугер

Шёл по стране девятнадцатый год.
Дымом и снегом дышал небосвод.
Власть поднималась и падала власть,
Чтобы подняться – и снова упасть.

Ветер с разбегу ударил в окно.
Стало в местечке от флагов красно.
А в синагоге молился раввин,
Был он тогда в синагоге один.

Только промолвил он: «Шма, Исраэль!» –
Дверь синагоги слетела с петель.
Чёрная куртка, в руке – револьвер:
«Ты – мракобес и реакционер!»

…Лампа, наган, приготовленный лист.
Перед раввином – суровый чекист.
Глянул с усмешкой и громко сказал:
«Вижу, раввин, ты меня не узнал!»

«Ну, почему же? – ответил раввин. –
Ты – Арье-Лейба единственный сын.
Не было долго в семействе детей.
Он поделился бедою своей.

Плакал, просил, чтобы я у Творца
Вымолил сына – утеху отца.
Помню, я долго молился – и вот,
Вижу, что сын Арье-Лейба – живёт».

«Где же хвалёная мудрость твоя?
Птичкой порхнула в чужие края?
Ребе, молитвы свои бормоча,
Вымолил ты для себя палача!»

«Знал я об этом, – ответил старик, –
Делать, что должно я в жизни привык.
Жертвою пасть или стать палачом –
Каждый решает – тут Бог ни причём».

Лампа, наган , перечеркнутый лист.
Долго смотрел на раввина чекист.
Чёрная куртка, звезда на груди.
Дверь отворил и сказал: «Уходи!»

…Что там за точка, средь белых равнин.
Улицей снежной проходит раввин,
А под ногами и над головой
Крутится-вертится шар голубой…

ДЕТСКИЙ ЗАЛ МУЗЕЯ ЯД-ВАШЕМ

 /Дементьев А./

На чёрном небе тихо гаснут звёзды,
И Вечность называет имена.
И горем здесь пропитан даже воздух,
Как будто продолжается война.
Который год чернеет это небо,
Который год звучат здесь имена,
И кажется, что это смотрит слепо

На всех живущих горькая вина.
Простите нас, ни в чём не виноватых,
Виновных только в том, что мы живём.
Ни в жертвах не бывавших, ни в солдатах,

Простите нас в бессмертии своём.
На чёрном небе вновь звезда погасла…
Я выхожу из памяти своей.
А над землей, покатой, словно каска,
Зовут и плачут имена детей.

НА ЕВРЕЙСКОМ КЛАДБИЩЕ

 /Нина Паниш/

Еврей – нынче мира всего гражданин.
Пусть кому-нибудь это не нравится,
Синагогу откроют и Главный Раввин
Прочитает молитву и здравицу.

На воскресник придут убирать по весне
Те могилы, что временем брошены.
Почивают евреи в своём вечном сне,
Пусть им доброе снится из прошлого.

Мои родственники обрели тут покой,
Здесь коллеги, соседи, товарищи.
И ограда теперь стала точно такой,
Как на всех ленинградских кладбищах.

И подъехать возможно с любой стороны
На трамвае, маршрутке, автобусе.
Но евреи уехали с нашей страны,
Их потомков ищите на глобусе.

/Владимир Лифшиц/

Когда всё чаще слышу: он еврей,
Евреев мало немцы посжигали.
Разделаться бы с ними поскорей,
Они плуты, они не воевали, –

Я сам себе с усмешкой говорю:
За ваши откровенные реченья,
О граждане, я вас благодарю,
Вы все мои решаете сомненья.

Мне больше знать не надо ничего,
Приходите вы сами на подмогу,
И я спокойно сына своего
Благословляю в дальнюю дорогу.

Все взвешено. Все принято в расчёт.
Я слишком стар. Меня вам не обидеть.
Но пусть мой сын возможность обретёт
Вас никогда не слышать и не видеть.

 Материал предоставил Boris Brin