Ицик Мангер — поэт, превративший идиш в песню

Давайте споем без затей, как всегда
О том, с чем не вынесет сердце разлуки:
О нищих, что в поле клянут холода,
О мамах, что греют над пламенем руки.

Детство

Он родился в конце весны 1901 года в Черновцах (ныне Украина). В те времена в этой «маленькой Вене», как тогда называли город, литература стояла на одном из первых мест. Образованные черновицкие евреи разговаривали на немецком языке. Среди них находилась целая плеяда прекрасных поэтов, которые писали на нем свои произведения. Однако в окрестных местечках евреи не забывали родного языка и говорили на идиш.

Отец Ицика был портным, а дед извозчиком. Впрочем, занятия шитьем не мешали отцу увлекаться художественными произведениями, которые он уважительно именовал «литераТорой». Будущий поэт, обучаясь в «Кайзергимназиуме», рос в атмосфере высокой австрийской культуры. Кстати, из этого учебного заведения он был отчислен за плохое поведение и постоянные розыгрыши.

Казалось бы, все вокруг общались на немецком языке, считая его высшим проявлением образованности, но Ицик выбрал идиш. Возможно, сказалось влияние домашних, поездки в деревню Стопчет к деду, где разговаривали на родном языке.

В 1915 семейство Мангеров отправилось в Румынию и поселилось в городе Яссы, где было много не только вина и песен, но и сочного идиша.

Юность. Начало творческого пути

С 1921 Ицик уже публиковался в еврейской периодике. После переезда в Бухарест печатался на идише в местных изданиях, периодически читал лекции по фольклору цыган, румын, испанцев, выпустил сборник стихотворений о Бухаресте.

Впрочем, из Румынии, являвшейся периферией еврейского литературного мира, он в 1927 переехал в Варшаву, в которой в то время наблюдалась активная культурная жизнь, взаимосвязанная с идишем. Спустя два года вышел его поэтический сборник «Звезды на крыше», встреченный в литературном мире с большим энтузиазмом. Мангера даже пригласили стать соучредителем Еврейского ПЕН-клуба.

Это десятилетие, прожитое в Польше, стало едва ли не лучшим периодом его творчества. Именно тогда он создал самые восхитительные баллады. В Варшаве молодой литератор много и плодотворно работал, писал стихи и прозу, среди которых «Хумеш-лидер» («Песни Пяти­книжия»), считающуюся вершиной его поэтического творчества. Он активно участвовал в культурной жизни польской столицы, издал пять поэтических сборников, очерки по истории литературы на идише, печатался в периодических изданиях, какое-то время был редактором собственного литературного журнала. А еще сочинял пьесы, которые с успехом ставились в театрах Бухареста и Варшавы.

Жизнь и творчество в Париже, Лондоне, Нью-Йорке

В 1938 писатель в связи с возросшими антисемитскими настроениями отправился в Париж, где и создал «Удивительное жизнеописание Шмуэл-Абы Аберво (Книга рая)», бурлескный роман, явившийся его главным прозаическим творением.

Знаю, многие меня спросят: разве можно в точности помнить, что было до рождения? Они, эти скептики, приведут доказательства, что нет, нельзя. Всем известно: прежде чем человеку родиться, приходит ангел и дает ему щелчок по носу, и от этого щелчка человек сразу же забывает все, что с ним было, даже Тору, которую он учил с ангелом, прежде чем попасть в грешный мир.

В 1946, выступая на митинге открытия памятника героям восстания в Варшавском гетто, он читал пушкинские строки о нерукотворном памятнике, к которому не зарастет народная тропа. А далее сказал, что теперь не люди приходит на могилу поэта, а поэты – к могиле своего народа. Ему казалось, что творить стало не для кого.

В 1947 перебрался в Лондон, где сумел получить британское гражданство. А через десять лет переехал в Соединенные Штаты, где прожил 25 лет. Именно там, в нью-йоркских боро Бруклин, Квинс, Бронкс, он прославился как масштабный поэт, наследник шолом-алейхемовской школы в прозе. Писатель действительно был настоящим шолом-алейхемовцем, в произведениях которого в едином образе выступали лирика и сатира, а слезы с усмешкой сочетались с улыбкой с перцем.

Я годами скитался в чужих краях,
Нынче еду скитаться в родных.
Пара ботинок, одна рубашка,
Палка в руке. Куда ж я без них?

Творения автора были переведены на английский, а затем и на иврит, сделав их популярными среди израильтян.

В Израиле

В 1967 Мангер окончательно поселился на исторической родине. В поздний период своего творчества мастер обратился к строгим формам, в частности, к сонетам. Его называли последним поэтом-романтиком Европы. Итоговая книга талантливого литератора носит название «Песня и баллада». В ней он, наследник Верлена и Гофмансталя, возможно, в последний раз возвратил лирические традиции к их фольклорным истокам.

Встану я над бескрайней пустыней твоей
И услышу верблюдов извечный шаг,
Над песками качают они на горбах
Тору и тару, и старый напев бродяг…

Поэт, превративший идиш в песню, пережил и многих своих еврейских читателей, и членов своей семьи, которые сгорели в пламени Холокоста. В честь талантливого еврейского поэта и писателя в стране в 1969 учредили премию его имени. Он успел стать первым ее лауреатом. Здоровье мастера было подорвано тяжелой болезнью, от которой он и скончался в израильском поселке Гедера, расположенном неподалеку от Тель-Авива, в феврале того же года.

Значение творчества мастера для мировой культуры

Ицик Мангер – ровесник расцвета и современник заката литературы на идиш. Многие его стихотворения положены на музыку. Пожалуй, среди самых известных композиций можно назвать «Песню золотой павы» и «У дороги стоит дерево». Знаменитой стала и его музыкальная комедия « Песни Мегилы», положенная на музыку еврейским композитором Довой Зельцером. Представление много раз шло не только в Израиле, но и в Германии, Канаде, Соединенных Штатах. В середине 1990-х новая постановка этой музыкальной комедии в Дрездене была прекрасно встречена зрителями. А ее поэтический текст в переводе на немецкий язык издали вместе с нотами всех мелодий. В 2004 Еврейским университетом в Иерусалиме выпустили «Избранные песни Ицика Магера» в серии «Антология идишской песни», переведенные на английский и иврит. Стихотворения великого еврейского творца вошли также в «Антологию мировой поэзии».

Мышка-мышь-мыша,
Нету ни гроша,
Песенка спета,
Гонят прочь поэта.

Много лет Мангеровскую премию, вручаемую Президентом Израиля, получают певцы, артисты, писатели, деятели идишкайт. Среди них Исаак Башевис-Зингер – писавший на идиш американский и еврейский литератор, Нобелевский лауреат, а также Нехама Юделевна Лившиц – эстрадная артистка, исполнявшая песни на идиш. Как видим, традиция продолжает жить, как и кредо Мангера: «Будь еврейским человеком и человечным евреем».

Вечер тускло-золотой.
Старик, совсем седой,
Отмаливает праздный прах,
Нажитый суетой.
Пусть шепот старика глухой
Будет в песне той…

Невозможно измерить величие еврейских поэтов, да, наверное, не стоит этого делать. Однако самого любимого все-таки можно назвать. Это Принц поэзии на идиш, написавший десятки поэтических текстов, ставших по-настоящему народными песнями.