Александр Бовин: «Я плачу вместе с вами, люди Израиля…»

29 апреля 2004 года Александр Евгеньевич Бовин ушел из жизни, оставив после себя замечательную, добрую книгу о еврейском государстве и евреях. Но почему он назвал себя послом ненастоящим? Бовин объяснял это тем, что он никакой не дипломат и никогда ранее не состоял на дипломатической службе. Он окончил юридический факультет Ростовского госуниверситета и затем аспирантуру философского факультета МГУ.

Работал народным судьей в Краснодарском крае, потом в журнале «Коммунист», откуда был переведен в один из отделов ЦК КПСС в качестве руководителя группы консультантов. В течение нескольких лет Бовин был спичрайтером Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева, готовил его выступления. Однажды его спросили, читал ли он напечатанную в газете «Правда» речь Леонида Ильича. На что он ответил с присущим ему юмором: «Нет, я ее не читал, я ее писал».

В своих суждениях Бовин отличался независимостью и вольнодумством. Например, он был категорически против ввода войск Варшавского договора в Чехословакию. И не боялся открыто говорить об этом. Эта, и другие его вольности послужили поводом к тому, чтобы убрать его из аппарата ЦК КПСС и перевести в редакцию газеты «Известия» на должность политического обозревателя. Одновременно Бовин стал работать на телевидении, где в течение 20 лет успешно вел одну из самых популярных телепередач «Международная панорама».

В 1991 году, за неделю до распада СССР, Бовина назначают Чрезвычайным и Полномочным послом Советского Союза в Государстве Израиль. А после распада Союза он стал послом Российской Федерации. Назначение Бовина на этот пост, по свидетельству очевидцев, произошло в самолете на пути в Мадрид. Туда на международную конференцию по Ближнему Востоку направлялся Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев. Он сообщил «сопровождающим его лицам» о своем «нестандартном решении» относительно посла СССР в Израиле и предложил направить в эту страну А.Е. Бовина, хорошо знавшего Ближний Восток и условия, в которых развивалось молодое еврейское государство. «Сопровождающие» поддержали идею, однако кто-то из них заметил: «Пьет он много». На что Горбачев ответил: «Но и много закусывает». Посмеялись и на том порешили…

На самом деле Бовин крепких напитков почти не пил из-за неважного здоровья. Но очень любил пиво. Я помню, как в конце 80-х мы с ним сидели в подвальчике Центрального Дома журналиста в Москве на Суворовском бульваре и пили свежайшее бочковое пиво под соленые орешки. Я был вхож в ЦДЖ потому как был членом Союза журналистов СССР, хотя ни одного дня не состоял в штате какой-либо газеты или журнала. Но много писал.

Печатался и в «Известиях», и в «Неделе», и в московской «Вечерке», поэтому приняли в Союз. С Бовиным меня познакомил в 1987 году Эльрад Пархомовский, фельетонист «Известий». В тот год я отмечал свое 60-летие и пригласил в ресторан ЦДЖ человек двадцать гостей. Тут были сотрудники с моей основной работы в республиканском управлении благоустройства городов и несколько знакомых журналистов. Среди них — Эльрад Яковлевич Пархомовский, который привел с собой Александра Бовина. Помню, Бовин пил мало, зато много закусывал. Так что прав был М. Горбачев, когда говорил о его отменном аппетите.

А с Эльрадом Пархомовским я познакомился летом 1971 года, когда мы вместе с другими журналистами колесили по дорогам Подмосковья, участвуя в Первом московском авторалли «Журналист за рулем». Как-то, набравшись решимости, я спросил, откуда у него такое необычное имя, и он ответил, что его придумали родители в период борьбы за электрификацию и радиофикацию страны. Он сказал с улыбкой: «Получилось электричество и радио в одном флаконе». Друзья и знакомые звали его Эрик, так было проще. В 1987 году ему, как и мне, было ровно 60. Через три года он уйдет из жизни. Пархомовский был наш человек, киевлянин, веселый и остроумный, талантливый фельетонист. Свои фельетоны он часто подписывал псевдонимом Пантелеймон Корягин. После него жанр фельетонов стал терять свое значение и вскоре был забыт. Сегодня фельетонов уже никто не пишет.

Но вернемся в пивной подвальчик, где Бовин уже допивает свой четвертый бокал пива. Что касается меня, то я был никудышним ему компаньоном по части пива. Он говорил мне с укором: «Эх, ты, слабак, никак вторую кружку не одолеешь!» Говорят, от пива толстеют. Бовин был грузным, весил 130 килограммов, страдал одышкой. Но пиво очень любил. Он был жизнелюбом, добродушным, как многие толстяки, и очень остроумным человеком.

Итак, 21 декабря 1991 года А.Е. Бовин вступил в должность посла СССР в Израиле. В своей книге он рассказывает, как попал в эту страну «с заднего хода». Самолеты в Израиль из Москвы тогда не летали, и бухгалтерия МИДа денег на билеты не выдавала. Пришлось лететь до Каира, а оттуда на автомобилях добираться через Синайскую пустыню до Тель-Авива.

Бовин многие годы занимал особую позицию в вопросах о Ближнем Востоке. Он один из немногих, кто стремился еще в застойное время настроить общественное мнение в СССР на нормализацию отношений с Израилем. Его оценка ситуации на Ближнем Востоке 15 лет назад актуальна и в наши дни. Он писал: «Главная особенность мирного процесса и главный подводный камень на его пути — это отсутствие четко зафиксированных конечных целей». А вот что он писал о статусе Иерусалима: «Так же, как без Мекки и Медины нельзя представить себе историю арабов, историю ислама, точно так же Иерусалим неотторжим от истории евреев, истории иудаизма. Без Иерусалима нет Израиля». Когда были восстановлены дипломатические отношения между Россией и Израилем, он первым высказал мысль о развитии стратегического партнерства между двумя странами. Все шесть лет, в течение которых Бовин работал послом в еврейском государстве, а также задолго до этого и после, он неизменно проявлял искреннюю доброжелательность и глубокое уважение к Израилю и к его людям. Он не раз выступал с заявлениями о том, что категорически не согласен с политикой государственного антисемитизма в СССР.

Бовин был верным другом еврейского народа. Помню, сидел я как-то в его шикарном кабинете в редакции «Известий», и он говорил мне: «Евреев не любят за их смекалку, за острый ум, за деловую хватку. И не любят их те, у кого нет этих замечательных качеств. Завидуют!»

Через два месяца после вступления в должность, в январе 1992 года, Бовин написал и отправил в МИД России первую депешу, в которой изложил свои соображения относительно перспектив российско-израильских отношений. Государственные интересы России он сформулировал как две важнейшие задачи. Первая — не допустить новой войны на Ближнем Востоке. Вторая — использовать экономический, научно-технический и предпринимательский потенциал Израиля для обеспечения перехода России к рыночной экономике. Бовин полагал, что для решения первой задачи надо объе­динить усилия с Америкой и не допустить резкой дестабилизации в регионе и новой войны, что надо терпеливо внушать и израильтянам, и арабам, что только они сами, сидя за одним столом, могут найти устраивающее всех решение. Сейчас мы видим, насколько эта задача актуальна и в наши дни. Вторую задачу, изложенную в депеше, надо привести дословно: «… несмотря на то, что мы три десятилетия поносили Израиль, несмотря на то, что антисемитизм в СССР долгое время был почти официальной политикой, несмотря на мытарства, унижения, оскорбление человеческого достоинства, которые испытал каждый еврей, желавший уехать из нашей страны, — несмотря на все это, в Израиле сохраняется, за редким исключением, доброе, благожелательное отношение к России и к русским. Такой фон облегчает налаживание устойчивых, выгодных для России связей с Израилем».

И далее: «…пока мы будем закрывать глаза на антисемитизм, снисходительно относиться к антисемитам, пока сохраняются трудности в развитии еврейской культуры, в обучении ивриту и идиш, в строительстве синагог и т.п., отношения с Израилем будут лишены той прочности, основательности, устойчивости, которые отвечали бы интересам России. Решение указанных задач позволило бы активно использовать богатейший интеллектуальный потенциал Израиля. Если же учесть, что удельный вес «русской» общины в Израиле будет увеличиваться (а хаос в России когда-нибудь кончится), то нельзя исключать стратегического сближения обеих стран». Вот такая принципиальная и смелая депеша ушла в Москву. Но ответа на нее Бовин не дождался.

29 июля 1992 года в Иерусалиме был открыт памятник жертвам советского режима. Открытие памятника было приурочено к 40-летию расстрела руководителей Еврейского антифашистского комитета — 12 августа 1952 года были расстреляны выдающиеся деятели еврейской культуры: начальник Совинформбюро Соломон Лозовский, главный врач Боткинской больницы Борис Шимелиович, актер Вениамин Зускин, поэты Давид Бергельсон, Давид Гофштейн, Лев Квитко, Перец Маркиш, Ицик Фефер и другие. Казнь этих людей, представлявших цвет советского еврейства, стала одной из последних в многолетней череде сталинских политических расправ.

А.Е. Бовин написал в одной из израильских газет статью под названием «Я плачу вместе с вами». Он писал: «Злодейское убийство великого артиста Михоэлса, хладнокровная ликвидация лидеров и активистов Еврейского антифашистского комитета, духовный погром еврейской интеллигенции под флагом борьбы с «безродным космополитизмом», позорное дело врачей, ориентирование на возбуждение массового низового юдофобства, — таковы мрачные вехи на пути к всееврейскому геноциду… с целью уничтожить или заключить в огромные гетто всю еврейскую общину Союза». И далее он пишет: «Я представляю Россию. Но я представляю ее в Израиле. Поэтому в этот трагический день я плачу вместе с вами, люди Израиля, и прошу вас: простите…»

Подумать только, русский человек, посол страны, совершавшей страшные злодеяния, плачет по поводу зверского убийства ни в чем не повинных еврейских деятелей и склоняет голову перед памятью жертв сталинского террора. Было ли когда-нибудь нечто подобное? Вечная память ему и великая благодарность всего еврейского народа!