Евреи вопреки истории

Рав Хуна сказал от имени Бар Каппары: Израиль был выкуплен из Египта… потому что они не изменили своих имен: они ушли как Реувен и Шимон, и вернулись как Реувен и Шимон.

— Мидраш Раба Ваикра

__________________________________________________________

Мирная сцена встретила меня в России в середине февраля 2022 года, за девять дней до того, как Владимир Путин начал вторжение на Украину. В русском лесу зимой были классические белые березы вперемежку с елями и высокими соснами и приятный, знакомый запах дыма, доносившийся из далекой трубы. Чистый снег укрыл все. Друг встретил меня в аэропорту, и мы поехали на 24-й километр Калужского шоссе, к югу от Москвы. Мы прибыли к засаженному деревьями комплексу, окруженному старым зеленым деревянным забором. Посетитель Коммунарки мог бы принять ее за общественный парк или природный заповедник, если бы не слова на небольшом металлическом плакате, прикрепленном к главным воротам: «На этой земле лежат тысячи жертв политического террора 1930–1950 годов. Вечная им память!»

Немногие люди когда-либо слышали о сталинских расстрелах, но Коммунарка — это также название более широкого пригорода, наиболее известного своей ковидной больницей — и его соседний аналог, Бутово, являются местами казни и захоронения по меньшей мере 27 000 сталинских солдат. жертв, подавляющее большинство из которых погибли во время Большого террора, который он начал летом 1937 года и завершился осенью 1938 года. Спустя десятилетия после того, как они замолчали, советская тайная полиция продолжала тщательно охранять свои тайные зоны казней, гарантируя, что ни человек входил или даже знал о них. В конце концов, сами КГБ не смогли вспомнить, что именно они охраняли.

Ни общественность, ни ученые не знали о существовании этих зон до начала 1990-х годов. Даже покойный Роберт Конквест, который не упомянул ни одного из них в переиздании « Большого террора » 1990 года , важной работы историка о сталинских чистках. После падения коммунизма российская служба-преемница КГБ, ФСБ, продолжала охранять эти объекты, пока не передала их Русской Православной Церкви — Бутово в 1995 году и Коммунарку в 1999 году. Именно тогда на воротах Коммунарки впервые был установлен небольшой металлический плакат. , и его неопределенность является свидетельством того, как мало было известно об этих полях смерти даже в тот поздний период.

Поскольку время в Москве было ограничено, я решил поехать в Коммунарку, потому что где-то в ее лесу находится последнее пристанище моего прадеда, русского еврея по имени Соломон Левенсон.

Еврейскому народу не чужды места массовых убийств, а такие места, как Бабий Яр и дымовые трубы Освенцима, свидетельствуют о чем-то глубоко священном. Нацисты истребляли евреев из низменной древней ненависти; их жертвы были замучены вместе, освящая имя Божие — как евреи и потому, что они были евреями. С другой стороны, сталинские убийства евреев, отличающиеся по масштабам и методам от гитлеровских, были совершены во имя прогрессивной идеи: видения человечества Марксом и Лениным. Хотя многие тысячи евреев лежат среди мертвых на этих полях смерти, именно здесь и только здесь воплощается в жизнь коммунистическое видение бесклассового и безнационального общества.

«Гитлер хотел уничтожить нас физически», — заметил замученный советский идишский поэт Перец Маркиш незадолго до своего ареста в 1949 году. «Сталин хочет сделать это духовно».

Таким образом, коммунизм представляет собой уникальную ужасающую главу в еврейской истории. С самых первых дней существования Советского Союза он вел беспощадную войну с еврейской душой и продолжал ее более 70 лет. Коммунизм, отрезав три поколения советских евреев от их религиозной жизни и наследия, попытался лишить их самой сути. Вот что выделяется в сталинских полях смерти. Евреи, как заявляют эти места, ничем не отличаются.

«Существует, — заявил Конгрессу в 1971 году политический теоретик Ганс Моргентау, — дух террора и нападок на само духовное существование советских евреев, который, хотя и совершенно иной и менее очевидный по своей природе, чем преследование нацистов, может быть не менее болезненным для душ отдельных людей и не менее губительным для выживания еврейской общины в Советском Союзе».

Перед лицом такой огромной силы вполне естественно, что подавляющее большинство советских евреев не смогли сохранить свои религиозные обряды, и это было бы совершенно логично, если бы хотя бы какой-то большой процент не сохранил своей основной идентичности как евреев. Тем не менее, в явном пренебрежении ходом истории, когда советские евреи наконец начали покидать Советский Союз, они идентифицировали себя не как советские граждане еврейского происхождения, а как советские евреи. Чем объясняется этот поразительный факт – как советские евреи остались евреями ?

Одна из трудностей в понимании ужасных шансов, с которыми столкнулось советское еврейство, и, следовательно, уникальности их выживания, заключается в том, что немногие имеют представление о подавляющей чудовищности большевистского террора. Действительно, до сих пор очень мало опубликовано на английском языке о масштабах и устройстве сталинских расстрелов и братских могил. Вот почему тихий лес Коммунарки — хорошее место для начала.

_____________

С наступлением перестройки в конце 1980-х годов началась новая эра советской историографии. Следователи советских преступлений, в том числе собственные архивисты КГБ, теперь могли просматривать недавно открытые архивы КГБ в поисках правды о предыдущих семи десятилетиях. Сталинский Большой террор, от которого пострадали десятки миллионов советских граждан, естественно, был в центре внимания. «В течение 1937 и 1938 годов в среднем происходило около 2200 арестов и более 1000 казней в день», — пишет историк Стивен Коткин, который подсчитал, что за эти годы Сталин убил 830 000 человек. Но вскоре исследователи поняли, что им не хватает важной части головоломки.

Группы историков, просматривающих груды документов, заметили, что до 1937 года все приказы о казни сопровождались инструкциями по кремации или захоронению, например, тела направлялись на кладбище бывшего Донского монастыря, где был построен первый в Советском Союзе крематорий. 1927. Однако осенью 1937 года, как раз когда резко возросли аресты и казни, сопутствующие приказы о захоронении исчезли. Где были тела?

Это оказалось одной из самых мрачных советских тайн, скрытой даже внутри самого КГБ. Медленная и трудная охота привела историков к горстке выживших очевидцев, в том числе к старому отставному офицеру НКВД (так называлась тайная полиция на протяжении большей части сталинской эпохи), который не понаслышке знал об этих особых зонах. О Бутове давно ходили слухи — местные жители запрещали своим детям проезжать мимо него по дороге в школу, говоря им, что это «плохое место», — но чтобы подтвердить эти слухи, потребовалась серия секретных интервью с бывшим комендантом НКВД. . При этом он всех удивил, сообщив о существовании массовых захоронений и в Коммунарке. Тем не менее, загадок предостаточно. В архивных документах, опубликованных «Мемориалом», российской правозащитной организацией, недавно запрещенной Путиным, подробно описаны имена 6609 человек, казненных и/или похороненных в Коммунарке, и 20675 человек в Бутово. Но реальная численность в Коммунарке, как полагают, ближе к 10 000–14 000, а в Бутове — в пределах 25 000–26 000.

Террор с самого начала был для большевиков главным инструментом революции и управления, и по большей части они казнили людей в тюремных подвалах и тому подобное. Но с началом Большого террора и массовым потоком новых арестов НКВД было вынуждено расширить масштабы своей деятельности. В ответ НКВД создало специально отведенные зоны для казней. Места, подобные обнаруженным в Москве, разбросаны по всему бывшем Советскому Союзу.

«Именно с появлением «зон расстрела» мы связываем отсутствие указаний на захоронение или кремацию в документах НКВД начиная с осени 1937 года», — писал покойный историк, председатель «Мемориала» Арсений Рогинский. «Причина очевидна: «зоны»… были специально созданы для захоронения казнённых, в отличие от городских кладбищ или крематориев, и находились в непосредственной юрисдикции тех же людей, которые проводили казни, — комендантов НКВД… . В этом случае формальные указания о захоронении теряли всякий смысл». Серийному убийце, у которого есть собственное кладбище, вряд ли нужно выбирать, где хоронить своих жертв.

Центральный НКВД действовал в Москве бок о бок с городским региональным НКВД. Большинство обвинений Центрального НКВД рассматривалось Военной коллегией Верховного суда Советского Союза, в то время как мужчины и женщины московского НКВД рассматривались Тройками или Двойками, внесудебными комиссиями НКВД из трех или даже двух «судей», созванных во время Большой террор, чтобы быстрее разобраться с толпами арестованных. То же самое касается Коммунарки и Бутово, которые находятся всего в десятке километров друг от друга. Первый принадлежал Центральному НКВД и был местом, куда забирали своих людей, а второй находился в ведении московского НКВД.

Используя эту информацию в качестве отправной точки, историки смогли проанализировать, кто и где был похоронен. Мой прадед Соломон Левенсон, например, был арестован НКВД в своей московской квартире после полуночи 6 февраля 1938 года. Эта дата надолго запечатлелась в памяти его семьи, в том числе и его дочери Ольги, моей покойной бабушки. На протяжении 1990-х годов «Мемориал» публиковал длинные списки жертв Сталина, составленные на основе документов НКВД, которые чаще всего включали некоторые основные сведения о каждой жертве. Именно здесь моя семья узнала кое-что из того, что произошло дальше: Левенсон был обвинен в членстве в контрреволюционной организации, признан Военной коллегией виновным 20 июня 1938 года и приговорен к «высшей форме наказания», т.е. смерть. Поскольку дело Левенсона велось в Центральном НКВД, а его судили в Военной коллегии, значит, похоронили его на их «кладбище» в Коммунарке.

Как и почти все советское, даже эта правда содержит ложь. Хотя Военная коллегия формально была высшей судебной инстанцией страны, на самом деле она не принимала никаких решений, которые оставались за Сталиным и его ближайшим окружением. По крайней мере, в случае с Центральным НКВД списки имен и предполагаемых приговоров были представлены Сталину на подпись перед судом. Из 383 списков, датированных февралем 1937 г. — сентябрем 1938 г., найденных в архивах КГБ (некоторые отсутствуют), подпись Сталина стоит на 362 из них. Это была не просто проформа. Как известно, деспот просмотрел огромное количество документов, «пожирая протоколы допросов», как   выразился Коткин. Таким образом, некоторые из списков включают его конкретные инструкции для лиц, все еще находящихся на допросе, такие как «подождать», чтобы казнить, или «избить [его]» или даже «избить [его,] избить [его]!» Как показал Артур Кестлер в «Полуденной тьме» , Коммунистическая партия — сама История! — требовала достаточного признания вины как последней услуги осужденного революции.

Существовало две категории приговоров: первая — казнь; второй — 10 лет лишения свободы. 10 июня 1938 года Центральный НКВД разослал сталинские списки, в которых было 127 имен, 122 из них, в том числе Соломон Левенсон, приговорены к смерти. На сопроводительном письме синим карандашом стоят две подписи, одобряющие приговоры: Сталина и Вячеслава Молотова.

Левенсон был признан виновным на этом «суде» через 10 дней, и, в соответствии с законом, его приговор был приведен в исполнение в тот же день. Возможно, его убили где-то в Москве, но более вероятно, что его привезли прямо в Коммунарку и расстреляли. Понятно, что он похоронен там, и спустя 83 года я стал первым из его потомков, посетившим его могилу.

Именно Сталин определил раннюю политику социалистического развития СССР как «национальную по форме и социалистическую по содержанию», и факт состоит в том, что этническая принадлежность навсегда осталась жизненно важным моментом биографических данных в Советском Союзе. Это до сих пор отражено в некоторых подробностях, включенных в списки жертв «Мемориала». Помимо года рождения Левенсона, партийного статуса и домашнего адреса, в мини-деле указано, что он был евреем. Я думал об этом, глядя на лес и, по древнему еврейскому обычаю при посещении кладбища, читал теилим (псалмы) за души усопших.

_____________

Русская православная церковь, которая заботится о Коммунарке и Бутове с момента получения их от ФСБ, построила на каждом из них монастыри. Дрова, которые я почувствовал в Коммунарке, были взяты из причудливой деревянной воскресной школы, построенной в последние годы. Со временем по всей Коммунарке было установлено несколько небольших памятников, в том числе памятник казненному правительству Монголии. Есть также самодельные ламинированные плакаты и вывески, приклеенные к деревьям или вбитые в землю членами семьи. В 2018 году, после многих лет споров о том, как лучше всего увековечить память погибших, «Мемориал» воздвиг простую стену из металлических панелей с официальным именем, отчеством и датой смерти каждой жертвы, которая, как известно, была казнена и/или похоронена в Коммунарке. Мне без труда удалось найти на панели имя моего прадеда или его старшего брата Михаила.

Тем не менее, воздух был свеж, а лес приятен, и, кроме шума далекого шоссе, я слышал только хруст свежего снега под нашими ногами. То, что Коммунарка красива, неудивительно. Когда-то это была дача Генриха Ягоды, непосредственного предшественника Николая Ежова на посту главы НКВД. Как и Ежов, Ягода добросовестно выполнял кровавые директивы Сталина, но 28 марта 1937 года, всего через несколько месяцев после празднования своего 45-летия на большой вечеринке в Коммунарке, он был арестован, а его любимая дача конфискована. Решение превратить территорию в полигон, очевидно, началось с недатированной записки Ежова Сталину. «Дача Ягоды — для чекистов», — написал он, имея в виду подвергнутые чистке кадры НКВД. Коммунистическая партия освятила эту землю как кладбище 2 сентября 1937 года, когда восемь бывших агентов НКВД стали первыми, кого здесь казнили. (Расстрелы в Бутово начались месяцем ранее). Но потребность во все большем количестве мест для захоронений привела к тому, что к концу октября Коммунарка была открыта для всех. Казни там продолжались почти каждую ночь в течение года.

Одноэтажная бревенчатая дача Ягоды, также выкрашенная в зеленый цвет, до сих пор стоит на территории и используется местными священниками. Чтобы попасть на дачу от подъезда, нужно идти по дороге, по обеим сторонам которой растут большие сосны. На подходе слева видны белые стены и золотые купола церкви, справа свежая воскресная школа, а впереди старая дача. Единственное, что заслоняет вид на дачу, — это небольшая детская площадка на поляне посередине. «В 1990-е годы…, — пишет журналист Дэвид Саттер, — ФСБ установила, что бывшая дача [дом] Ягоды… использовалась не для расстрелов, а как место сбора заключённых и оформления документов». 

Оглядываясь вокруг, я попытался представить, как оно должно было выглядеть в 1938 году. О том, как действовала «Коммунарка», известно меньше, поскольку историки так и не нашли никого, кто там действительно работал, но, вероятно, это не сильно отличалось от ночных сцен в Бутово. Около часа-двух ночи, пишет в Бутово российский историк Лидия Головкова, можно было увидеть «ревущие по разбитой лесной дороге» колонны автозаков, в каждой из которых было по 20–30, а то и 50 человек. Иногда местные жители могли слышать их далекие крики. По прибытии в комплекс заключенных осматривали, им зачитывали приговоры и проверяли все их личные данные. «Осужденных [затем] выводили одного за другим» и вел палач к рву, который должен был стать их могилой. «Стреляли в край рва, в затылок, почти в упор». Самой молодой известной жертве в Бутово было 15 лет, а самой старшей — 80. Несмотря на то, что все палачи были офицерами, считавшимися достаточно идеологически верными, чтобы верить в революционную мораль своих действий, по ночам им все равно давали большое количество водки, и они были совершенно пьяны, когда их привезли обратно в Москву.

Редко за день в Бутово было казнено менее 100 человек, а наибольшее количество зарегистрированных за один день — 562. Коммунарка действовала в меньших масштабах, но я смог подсчитать, что мой прадед был одним из как минимум 103 казненных. там в ночь его убийства.

В день моего посещения все дороги комплекса были очищены от снега. То же самое касается и площадей, используемых церковью, и пространства перед мемориалами. Однако путь даже к ближайшему известному месту захоронения был засыпан снегом. Чтобы добраться до него, мы с другом Ильей пробирались по сугробам глубиной в два фута. Не знаю, сколько людей на самом деле посещает мертвых в Коммунарке, но, судя по свежей тропе, которую мы проложили на своем пути, со времени последнего снегопада никого не было.

Хотя большинство массовых захоронений можно различить с течением времени по оседанию земли, сопровождающему разложение, Коммунарка отличается от других. Поскольку так много убийств произошло в лесу среди деревьев, обилие корней скрывает это естественное поселение. Загляните в лес, и вы увидите, насколько хватает глаз, деревянные красно-белые столбы, похожие на буи, обозначающие человеческие останки. Из-за этого и слепящего отражения заходящего солнца на снегу было трудно узнать кладбище, не говоря уже о месте невыразимого ужаса. По правде говоря, больше всего меня, как еврея, встревожила в этой сцене русский православный крест в натуральную величину, установленный на этом месте. Проведя несколько минут в тишине и читая техилим , мы направились обратно к воротам.

Левенсон был евреем, и многие из его потомков, включая меня, являются любавичскими хасидами. Это означало, что когда мы вернулись к машине Ильи, мне пришлось спросить его, надел ли он тфилин. Он еще не успел, а приближалась ночь, поэтому там, у ворот Коммунарки, он обернул черные ремни тфилин вокруг своей руки и надел черный ящик на голову. Илья закрыл глаза правой рукой и произнес слова Шма Исроэль , основную молитву иудаизма: «Слушай, Израиль, Господь – Бог наш, Господь – Один».

Учитывая еврейскую традицию произносить эту молитву перед казнью, я очень сомневаюсь, что эти слова были произнесены в Коммунарке впервые.

_____________

Еще одно отличие «Коммунарки» от «Бутово» в том, что «Коммунарка» предназначалась для элиты. Здесь похоронен Николай Бухарин, Николай Крестинский и Алексей Рыков (тоже его жена). Естественно, еврей Ягода, сын ювелира, который с начала 1920-х годов служил человеком Сталина в охранке, был похоронен на своей бывшей даче — у русских такое чувство юмора. Конечно, евреи не единственные среди репрессированных НКВД: в Коммунарке находится и давний коллега Ягоды и один из соучредителей ВЧК, латыш Яков Петерс (Екабс Петерс). Жертвы в Коммунарке не ограничивались членами Коммунистической партии. Сюда же попали многие ведущие общественные деятели: инженеры, врачи, архитекторы и экономисты.

Евреи склонны обращать внимание на то, рядом с кем похоронены их предки, и приятно осознавать, что, помимо сотрудников НКВД и большевистских светил, мой прадед разделяет свой вечный покой с раввином Шмарией Лейбом Медалией, любавичским хасидом, служившим главным раввином Москвы с 1933 года до его ареста 4 января 1938 года. Советско-еврейские религиозные мученики, большинство из которых были хабад-любавичскими хасидами, как правило, судились тройками НКВД и, если находились в Москве, помещались в Бутово. Однако известность Медалии означала, что его делом занимался Центральный НКВД.

Медалия сделал все, что было в его силах, для укрепления традиционной еврейской жизни в Москве. Среди предъявленных ему обвинений было поддержание контактов с шестым Любавичским Ребе, раввином Йосефом-Ицхаком Шнеерсоном, который продолжал руководить советским еврейством еще долгое время после своего ареста в 1927 году и изгнания из СССР. В течение нескольких месяцев пыток и допросов раввин настаивал на своей невиновности в антисоветском поведении. То же самое сделала и его жена Девора, которая активно обращалась с петициями в Кремль. 13 апреля 1938 года, за несколько дней до Песаха, она написала письмо другу Сталина Лазарю Кагановичу, умоляя разрешить ее мужу разрешить в тюрьме кошерную еду и мацу, зная, что он больше ничего не будет есть. В другой раз она написала непосредственно Сталину: «Я обращаюсь к Вам, многоуважаемый Иосиф Виссарионович, с просьбой помочь освободить моего мужа. Единственное, в чем его можно было бы обвинить, это то, что он раввин». Что они и сделали. Имя Медалии значится в одном из сталинских списков от 19 апреля 1938 года, третьего дня Песаха. Его казнь, как и казнь еще 113 человек, была подписана Сталиным, Молотовым, Ждановым и Кагановичем. Через девять дней Медалия был «признан Военной коллегией виновным» по статьям 58-8 и 58-11 УК РФ и расстрелян. Его имя я нашел и на панно в Коммунарке.

Соломон Левенсон (р. 1897) ни в коем случае не был раввином или даже религиозным евреем, но и не был заметной большевистской фигурой. Последнее отличие принадлежит его старшему брату, вышеупомянутому Михаилу Левенсону (р. 1888). Братья происходили из большой и богатой купеческой семьи Иркутской области Сибири, где поселился их дед, бывший солдат-кантонист, после 25 лет обязательной российской императорской службы. Кантонист, которого также звали Соломон, сколотил состояние на зерновом бизнесе. Это досталось его сыну Аврааму, который стал еще богаче. В конце концов, Авраам получил царский статус купца Первой гильдии. Его впечатляющие конюшни, украшенные коваными инициалами, до сих пор стоят в Иркутске.

Хотя мать Авраама была набожной женщиной и ругала своих невесток за слабое соблюдение еврейских обрядов, ее дети и внуки направили свое рвение в другом направлении. Тем не менее, они сделали то, что считалось в то время основным: все их мальчики были обрезаны, а мой прадед Соломон дал имя Шломо Залман во время своего рождения. Одна из сестер стала ярой сионисткой, но четверо из пяти братьев в разной степени обратились к революционной политике.

Старший мальчик Левенсона, Гедаля, эсер, был убит в 1906 году в возрасте 20 лет при попытке ограбить банк во имя революции. Следующим шел Михаил (Меир), тоже эсер. После побега из царской тюрьмы он провел десять лет в ссылке в Европе, где стал врачом. После Февральской революции 1917 года он направился в Петроград, присоединился к еще более радикальным левым эсерам, которые тогда были в союзе с Лениным. Будучи членом ЦИК и Петроградского Совета, Михаил участвовал в большевистском октябрьском перевороте.

Когда левые эсеры порвали с Лениным, Михаил вернулся в Иркутск и помогал вести партизанскую войну против сил Белой армии адмирала Александра Колчака, самопровозглашенного Верховного правителя России. Колчак был схвачен в январе 1920 года, «судим» Иркутским военно-революционным комитетом и приговорен к смертной казни. Подпись Михаила — одна из четырех, стоящих на приказе адмирала о казни. Присоединившись к большевикам и переехав в Москву, он дослужился до должности советского торгового представителя в Италии, а затем стал председателем Торгсина, государственного хранилища твердой валюты. В 1936 году он стал заместителем комиссара внутренней торговли Израиля Вейцера.

Осенью 1937 года Большой террор охватил Наркомторг, уничтожив Вейцера и весь его персонал. Днем 14 октября Михаил вышел из своего кабинета в министерстве и был арестован агентами НКВД, сидевшими у него в приемной. Продолжительность пребывания Михаила под стражей, а также его фотография позволяют предположить, что его жестоко избивали. Его имя также фигурирует в одном из списков Сталина от 20 августа 1938 года и включает рукописную записку Ежова с предложением расстрелять всех 670 названных человек. « За [согласен]», — набросал в ответ Сталин, добавив свои инициалы.

Карьера Соломона не имела ничего общего с карьерой его старшего брата — вероятно, он попал в «Коммунарку» только из-за этих отношений, — но это не имело значения. В течение нескольких месяцев, последовавших за арестом ее дяди, моя бабушка Ольга, которой тогда было 12 лет, часто замечала, как ее отец приглушенно беседует с родственником в укромном уголке без окон в их квартире.

«Он уже ждал, когда это произойдет», — сказала она мне.

_____________

В разгар Гражданской войны в России многих охватил дух эйфории. Когда в 1945 году Исайя Берлин спросил окаменевшего Сергея Эйзенштейна, какими были величайшие годы его жизни, режиссер ответил без колебаний: «Начало 20-х годов. Это было время. Мы были молоды и делали удивительные вещи».

Именно тогда Соломон Левенсон приехал в Москву изучать право и ощутил некоторую долю этого подъема. Честный и чувствительный человек, он отклонил предложение своего отца откупиться от имперской военной службы и вместо этого поступил на фронт и служил на передовой в Первой мировой войне. Там он присоединился к эсерам, прослужив некоторое время в качестве депутат солдатского совета. В Москве старшие братья Соломона убедили его присоединиться к большевикам и, по словам оставшихся в живых членов семьи, протолкнули его в партийный аппарат. Вскоре после этого он встретил Дашу, еврейскую девушку из белого русского местечка. Даша была настолько очарована революционным духом той эпохи, что Соломон сначала сказал ей, что его отец был дантистом, чтобы не раскрывать свои купеческие корни. Они поженились и поселились в центре Москвы, в нескольких минутах ходьбы от Большого театра. Но даже тогда Левенсон чувствовал себя неспокойно.

Даша была моложе Соломона и приехала в Москву подростком. Будучи гораздо более восторженной коммунисткой из них двоих, она примерно в 1924 году сказала мужу, что тоже хочет вступить в партию. Он сразу отверг эту идею. «Нам обоим достаточно одного членства в партии», — сказал он. У него не было пути назад — если вы вступите в партию, вы никогда не сможете уйти, — но его предусмотрительность позже избавила ее от ужасной участи. Когда в 1925 году родилась моя бабушка, все еще восторженная Даша хотела назвать ее как-нибудь в духе современного духа того времени — особенно ей нравилась Антенна . Соломон сошел в ЗАГС и назвал дочь Ольгой.

Затем наступила зима 1934 года. Соломон и его семья временно жили в деревне Змиевка, куда партия направила его работать в недавно сформированном обкоме партии. 1 декабря 1934 года Сергей Киров, близкий друг Сталина, член Политбюро и секретарь Ленинградского партийного аппарата, был застрелен возле собственного кабинета.

За прошедшие десятилетия было распространено бесчисленное множество теорий относительно того, что на самом деле произошло. Был ли Сталин за убийством Кирова? Конквест утверждает, что так оно и было; Коткин заключает, что это не так. Нужно ли было Сталину избавиться от Кирова, чтобы дать толчок тому, что впоследствии стало Большим террором? И снова Конквест говорит, что да, а Коткин решительно заявляет, что Сталину «не нужен был такой предлог, чтобы действовать так, как он решил». Как бы то ни было, на протяжении десятилетий убийство Кирова воспринималось как ворота к сталинскому террору. «1937-й год начался, по сути, в конце 1934-го, — как известно, открывала свои тюремные мемуары Евгения Гинзберг, — а точнее, первого декабря».

Я могу только добавить то, чему была свидетелем сама моя бабушка, которой тогда было девять лет. Она вспомнила, как ее отец держал газету, на обложке которой был большой портрет Кирова в толстой черной траурной рамке. «Убийство Кирова» гласил заголовок. Газета сообщила, что враг народа по имени Леонид Николаев убил Кирова в коридоре Смольного, штаб-квартиры Коммунистической партии в Ленинграде. Ее отец видел, как разворачивается нечто большее, чем простое убийство. «Я слышу, как папа говорит маме, — вспоминала бабушка, — « Ну , началось — началось».

Невозможно сказать, что именно имел в виду Соломон, но его слова оказались пророческими. Три года спустя, более десяти лет спустя после того, как он предостерег жену от вступления в партию прогресса и будущего, старшего брата Соломона забрали. Через три месяца, в феврале 1938 года, после вечера, проведенного у родственников, он и Даша вернулись домой и обнаружили, что его ждет НКВД.

Пока тайная полиция обыскивала их дом — единственную комнату в коммунальной квартире с высокими потолками, которую делили еще восемь семей, — Соломон украдкой поманил к семейной телефонной книге. Его жена, так же как и он, понимая, что каждое имя в книге теперь находится в непосредственной опасности, опрокинула книгу так, что она упала между стеной и диваном. Когда обыск закончился, сотрудники НКВД отвели Соломона к машине, ожидавшей на улице.

С этими словами он исчез.

_____________

Соломон Левенсон, в отличие от замученного раввина Медалии и тысяч других евреев, был убит коммунистами не потому, что он был евреем. Хотя мне так и не удалось получить материалы его дела из ФСБ, несмотря на многочисленные попытки, его еврейство указано только в графе «Этническая принадлежность» в его списке «Мемориала». Возможно, это величайшая трагедия из всех.

Дело в том, что еврейское воспитание и образование Левенсона было в лучшем случае скудным, а его жена, как и большинство других советских евреев, оставила свой иудаизм в местечке. Моя бабушка выросла вообще ни с чем, даже с пасхальной мацей, которая была типичной для советского еврейского опыта. В течение многих лет все еврейские знания она черпала из рассказов Шолом-Алейхема, которые она могла читать только по-русски. До 1980-х годов она заходила в синагогу ровно один раз. Это было в 1948 году, когда она из любопытства забрела на несколько минут в московскую хоральную синагогу. Все, что она знала об иудаизме, это то, что она еврейка.

Именно арест и уничтожение ее отца больше всего повлияли на ее жизнь. Чуть более чем за десять лет ее идеальная семья была уничтожена. Она превратилась из ребенка молодых евреев с мимолетными мечтами в сироту, дочь «врага народа». Логическая конечная точка мира, которым правит исключительно человек и его видение. В конце 1940-х годов по настоянию матери Ольга поступила в медицинский институт. Идея заключалась в том, что если ее когда-нибудь арестуют, она сможет выжить в ГУЛАГе. Именно так произошло с женой Михаила, гинекологом, которая благодаря своему медицинскому образованию выдержала восемь лет лагерей. Моя бабушка стала патологоанатомом и десятилетиями работала в больнице «Яуза» в Москве.

Отсутствие еврейского происхождения у моей бабушки объясняется не только тем, что ее родители на короткое время были обмануты мечтами о новом рассвете человечества. Советский коммунизм сделал все, что было в его силах, чтобы подавить связь евреев с иудаизмом. Оно вело войну с еврейской душой последовательно и решительно.

Это не было просто побочным продуктом жизни в тоталитарном обществе. Моргентау считал советскую войну с религией, и в частности с иудаизмом, основополагающим фактором притязаний режима на власть. Когда режим считает, что его власть исходит от него самого, утверждает он, он не может жить в мире с Богом. В более широком смысле, режим не может жить в мире со Своим народом на земле, евреями. Само существование евреев как евреев постоянно напоминает коммунистам, что это мир Божий, а не их. «Иудаизм, в частности, представляет собой вызов любому тоталитарному режиму, поскольку пророческая традиция иудаизма со времен пророков Ветхого Завета сделала свое дело, чтобы подчинить правителей Израиля моральным установкам другого мира. — сказал Моргентау Конгрессу. «Режим, для которого истина является всего лишь побочным продуктом его собственной власти, не может не признать в этом иудейском утверждении элемент подрывной деятельности».

Точно так же, как история требовала ареста и казни сотен тысяч мужчин и женщин в 1937–38 годах, она требовала духовного уничтожения еврейского народа. В этом свете как можно было ожидать, что советское еврейство переживет такой натиск?

Но выжить им удалось. Не только по названию, но и во многих тысячах случаев, и даже больше. Моя бабушка, несмотря на то, что всю жизнь утверждала, что советское образование лишило ее возможности быть религиозной, явно была глубоко связана с еврейским Богом. Она читала еженедельную главу Торы, десятилетиями обязательно посещала субботнюю трапезу и постилась в Йом Кипур. На протяжении трех десятилетий и до конца ее жизни одним из самых дорогих ее вещей была долларовая купюра от Любавичского Ребе, раввина Менахема М. Шнеерсона. Учитывая всю ее жизнь, это просто чудо.

Ребе был еврейским лидером, глубоко понимавшим положение советских евреев. Он родился и вырос на территории, которая впоследствии стала СССР, был свидетелем Октябрьской революции и участвовал в дерзкой работе своего отца и тестя по сохранению иудаизма в стране Советов. Его тесть и предшественник на посту Любавичского Ребе, раввин Йосеф Ицхак Шнеерсон, был освобожден из советской тюрьмы. Но его отец, раввин Леви-Ицхак Шнеерсон, не был таким, и он умер в отдаленной ссылке в 1944 году. После своего отъезда из СССР в 1927 году Ребе никогда не забывал о советских евреях, защищая их тяжелое положение за границей и одновременно руководя сетью подпольных активистов внутри страны. .

Говоря о советском еврействе, он часто цитировал Мидраш об Исходе, искуплении еврейского народа, который положил начало всем будущим искуплениям. «Рав Хуна сказал от имени Бар Каппары, — говорится в Мидраше, — Израиль был выкуплен из Египта… потому что они не изменили своих имен: они ушли как Реувен и Шимон, и вернулись как Реувен и Шимон».

Во время длительного египетского порабощения евреи отказались от еврейской жизни и обычаев. Они забыли о Самом Боге – был ли у них выбор? Но они сохранили свои еврейские имена. Имя человека — это отражение его сущности, того, что осталось, когда все внешние факторы перестали существовать. Каббала учит, что сущность души, называемая йехида , — это искра внутри каждого еврея, которая является буквальной частью Бога. Оно соединяет каждого человека с Богом и утверждает еврейский народ как вечную святую нацию. Эта искра находится над временем и пространством и неспособна быть оторванной от Бога. Хотите вызвать его? Точно так же, как вы оживляете потерявшего сознание человека, называя его имя, называйте его по имени. По своей сути это урезанный титул «еврей».

«У евреев в России не было ни минуты спокойствия во всех вопросах еврейской жизни и практики уже более 60 лет», — с горечью заметил Ребе в 1983 году. — «И тем не менее, «они вошли в историю как Реувен и Шимон» и «Они вернутся как Реувен и Шимон». Вы можете это увидеть. Я получаю оттуда информацию [регулярно], иногда фотографии — это Реувен и Шимон!»

Как они это сделали? С еврейской песней, воспоминанием, вздохом. Некоторые, возможно, даже не знают, что такое свиток Торы, заметил Ребе в другом случае, «но они знают одно: их бабушка сказала им, что они евреи».

Ближе к концу своей жизни моя бабушка вдруг вспомнила, как мать показывала ей и ее младшему брату, как она пишет Алеф-Бейс. В русском языке, как и в большинстве языков, письмо идет слева направо, но этот был странным. «Видеть?» рассказала им ее мать. «Я могу писать справа налево».

_____________

Ольга Левенсон скончалась в Лаг Ба-Омер в 2021 году в возрасте 96 лет и была похоронена на еврейском кладбище в Бостоне. Хотя останки ее отца лежат в лесах Коммунарки под Москвой, его истинный памятник можно найти на надгробии его дочери. На иврите написано: «Памяти Шломо Залмана, сына Авраама… Пусть Бог отомстит за его кровь. Убит в дни террора в России, 21 Сивана 5698 года».

Спустя более чем столетие после того, как Соломон Левенсон был назван Шломо Залманом на его празднике, несмотря на ужас, преследования и уничтожение коммунистической эпохи, о нем снова вспомнили под его еврейским именем, вечной памятью для сына вечной нации. Реувен и Шимон действительно вернулись.

Все фотографии предоставлены Довидом Марголиным.

Мы хотим услышать ваши мысли по поводу этой статьи. Нажмите здесь , чтобы отправить письмо в редакцию.