08/19/2022 12:41:53
В 1934 году поэт Осип Мандельштам прилюдно дал пощёчину писателю Алексею Толстому. Либеральное сообщество до сих пор воспринимает это событие как знаковое: гонимый поэт дал пощёчину высокопоставленному подонку-приспособленцу. Главному (наряду с Максимом Горьким) писателю СССР. Давайте разберёмся, что же произошло тогда на самом деле, и почему либеральная часть писательской советской элиты так ненавидела Алексея Толстого.
Эмиграция, «Накануне»
Алексей Толстой всегда был патриотом России. В июле 1914 года начинается Первая мировая, а уже в августе 1914 года граф Толстой едет на фронт в качестве военкора.
Февральскую революцию он принял хорошо, считая, что она приведет к обновлению, что в итоге пойдёт на пользу России. А вот Октябрьская революция писателя не вдохновила. Заключение Брестского мира он воспринял, как предательство интересов страны, и большевиков буквально возненавидел. В апреле 1919 года Толстой с женой и сыном уплыли из Одессы в Константинополь.
После Константинополя Толстые переезжают в Париж. Поначалу, считая, что советская власть ведёт страну к разрушению и распаду, он участвует в белом движении. Но когда стало понятно, что прежняя власть уже не вернётся, а главное, — когда новая власть стала демонстрировать первые успехи в строительстве государства и общества, взгляды Толстого стали меняться.
В 1921 году Толстой едет в Берлин, и начинает сотрудничать, как сказали бы сейчас, с «пророссийской» газетой «Накануне» — чем-то вроде «Раша Тудэй» того времени. За это многие бывшие друзья-эмигранты сразу же зачислили его в предатели. Граф отвечает за литературное приложение к газете.
Алексей Толстой встречается в Берлине с Максимом Горьким, они подолгу беседуют. Толстой укрепляется в мысли, что будущее величие России напрямую зависит от нынешних успехов советской власти. И поэтому постепенно он принимает советскую власть, а со временем даже становится её ярым сторонником.
Возвращение
После кратковременного визита в Россию в мае 1923, Алексей Толстой вместе с семьёй окончательно возвращается на родину осенью того же года.
Об эмиграции он вспоминал:
Жизнь в эмиграции была самым тяжёлым периодом моей жизни. Там я понял, что значит быть парием, человеком, оторванным от родины, невесомым, бесплодным, не нужным никому ни при каких обстоятельствах.
Об эмигрантских мытарствах Толстой напишет ряд повестей. Примечательно, но одна из них называется «Похождения Невзорова, или Ибикус». Позже он напишет ещё роман «Эмигранты», где в очень неприглядных подробностях изобразит моральное падение представителей белоэмигрантского Парижа.
За этот роман его ещё больше возненавидят как за границей, так и в оппозиционных кругах в России.
На родине признание писатель получил не сразу. Приходилось очень много работать. Но в итоге к 1930-тым годам Толстой стал считаться вторым после Горького писателем в Советской России. Его называли «Красный граф», государство его любило.
Писательский дом
Дело было в Москве в 1932 году. В Нащокинском переулке был так называемый «писательский дом». Государство бесплатно предоставило там квартиры перспективным писателям и поэтам. В том числе тогдашним либералам — рукопожатным творческим людям, не принявшим советскую власть. В этом доме жили Михаил Булгаков (заселится в 1934-ом), Осип Мандельштам, бывали Анна Ахматова, многие другие творческие люди.
Но собрать так много ярких и неспокойных характеров под одной крышей всё же было рискованно. Между жильцами часто возникали конфликты.
Тем более, что не все в доме придерживались одинаковых взглядов. Например, писателя Сергея Бородина считали приспособленцем. Он не критиковал власть, а даже наоборот. Принимавший участие в борьбе с басмаческими бандами Бородин теперь писал об этом под псевдонимом Амир Саргиджан.
Под этим именем он и войдёт в историю, став участникам развернувшейся драмы.
Конфликт и суд
Одно время у Осипа Мандельштама (кстати, не без помощи Алексея Толстого) дела шли неплохо, и он на радостях одолжил более молодому и менее успешному соседу Амир Саргиджану 75 рублей. А когда у Мандельштамов деньги закончились, Осип стал напоминать Амиру о долге, но тот в ответ лишь жаловался на отсутствие средств. При этом Саргиджан с женой, не стесняясь, периодически шумно принимали гостей, и вообще, судя по внешним признакам, вовсе не бедствовали.
Мандельштама это положение вещей всё более и более раздражало. И вот однажды, когда он из окна своей квартиры увидел жену Саргиджана, несущую в дом очередную корзину с яствами и вином, нервы поэта не выдержали. С ним случилась громкая истерика, а закончилось всё потасовкой, в которой приняли участие обе супружеские пары. В процессе потасовки получила синяки жена Мандельштама. Скорее всего, случайно, но, якобы, от рук Саргиджана.
Мандельштам затребовал товарищеский суд — популярный тогда способ разрешения подобного рода конфликтов.
Как одному из самых авторитетных писателей, разбираться в конфликте пришлось Алексею Толстому:
Не успел я в Москве появиться, как на другой день сейчас же меня в председатели суда выдвинули. Там они все в этом Доме Герцена перессорились, перегрызли друг друга, по трешнице занимают, потом, конечно, не отдают, друг друга подлецами обзывают… А теперь вот тащись после обеда вместо того, чтобы вздремнуть… Разбирай тут, кто прав, кто виноват, распутывай литературные дрязги! Но надо тащится , а то подумают, что зазнался. Беда! Там этот Осип Мандельштам у кого-то трешницу занял и не отдал или наоборот…
Выслушав стороны, Толстой вынес решение: Саргиджан должен вернуть Мандельштаму 75 рублей. И всё. Понятное дело, что Мандельштам, жаждущий наказания Саргиджана, был не согласен с таким мягким решением.
Пощёчина
Неприязнь к Алексею Толстому у людей круга Осипа Мандельштама была и до этого. Прежде всего, это неприязнь идеологическая. Ведь Толстой всегда был патриотом России, имперцем, сторонником сильного государства. А круг Мандельштама и Булгакова, — это, как минимум, в душе ненавидящие советскую власть сторонники личных свобод.
Толстой был успешным, его много печатали. От неполживых людей со светлыми лицами из круга Булгакова и Мандельштама про Толстого можно было услышать, что тот бессовестный приспособленец, что продался большевикам за материальные блага. Патриотизм Толстого был для них лишь «последним прибежищем негодяя».
Мы можем только предполагать, что творилось в голове Мандельштама на протяжении двух последующих лет. Именно столько времени копилась там ненависть к Толстому, чтобы затем разродиться знаменитой пощёчиной.
Почему же ненависть была направлена именно на Толстого, а не на Саргиджана? Во-первых, пощёчина Саргиджану не имела бы должного резонанса. Во-вторых, Саргиджан наверняка бы ответил физически. В-третьих, Осип Мандельштам был психически больным человеком. Помимо диагноза «психопатия со склонностью к навязчивым мыслям и фантазированию», были ещё голоса, нашептывающие поэту стихи — об этих голосах вспоминала его вдова. Возможно, эти же голоса два года подталкивали Мандельштама к агрессии против Толстого.
Мандельштам некоторое время выслеживал Толстого. Просто подойти на улице и дать пощёчину он не хотел. Нужна была публичность. В итоге поэту удалось подкараулить Толстого в издательстве и ударить его по щеке в присутствии других писателей.
Ранее Толстой неоднократно выручал Мандельштама, помогал ему, и нападение коллеги стало полной неожиданностью для графа. По некоторым свидетельствам, после удара Мандельштам произнёс в своей высокопарной манере:
— Я наказал палача, выдавшего ордер на избиение моей жены.
Событие возымело огромный резонанс, и даже получило национальный окрас. Самый известный советский еврейский писатель на идише Перец Маркиш констатировал:
— О, еврей дал пощечину графу.
А Максим Горький, узнав о пощёчине, якобы, в сердцах произнёс:
— Мы ему покажем, как бить русских писателей.
Но ни подавать в суд, ни иным образом мстить Мандельштаму граф Алексей Толстой благородно не стал.
Выводы
И ещё кое-что про приспособленчество Толстого и его оппонентов. Михаилу Булгакову — главному антиподу Алексея Толстого, с первым жильём в Москве помогла лично вдова Ленина Крупская. Ему, «гонимому» автору, в квартиру по телефону звонил Сталин, — поговорить, узнать о потребностях. Это Мандельштам сочинил про вождя хвалебную оду, а не Толстой. Не Толстой, а Булгаков написал про молодого Сталина пьесу.
Не смотря на негативное отношение к себе, которое не мог не видеть Толстой, он, обладая возможностями, всё равно благородно помогал этим людям. И Мандельштаму, и Ахматовой, и Булгакову, и многим другим.
Так или иначе, после изучения фактов, образ гонимого поэта, противостоящего подонку-приспособленцу, облачённому властью, вдруг рассыпается. А история с пощёчиной предстаёт перед нами в совсем другом свете.
