Ришоним — Новости Израиля и мира — Новостной портал rishonim.info Новостной портал rishonim.info последние новости Израиля и мира. Свежие новости политики, общества, спорта, культуры, новости дня о происшествиях. Уведомления от rishonim.info · Новости · Происшествия · Политика — фото и видео материалов — прессы.
Реклама
06/13/2024 16:01:20
В беседе с журналистом «Вестей» Евгения и Михаил Козловы рассказали абсолютно не известные факты о том, как их сын оказался на фестивале, попал в плен и как отец с мамой боролись за его освобождение в двух странах
Только через несколько дней после радостного известия о том, что их сын спасен из плена ХАМАСа вместе с еще тремя заложниками, родители Андрея Козлова нашли время, чтобы рассказать свою часть истории. В интервью «Вестям» Евгения и Михаил рассказали о малоизвестных страницах в жизни сына, о том, как он попал на работу охранником на фестиваль «Нова», об особых издевательствах, которым он подвергался именно потому, что был единственным новым репатриантом среди заложников, и других моментах, оставшихся вне внимания ивритоязычных СМИ.
ак известно, родители Андрея прилетели на встречу с ним из Санкт-Петербурга. Там же до репатриации жил и Андрей. «Андрей приехал в Израиль по программе «Маса» в августе 2022 года, — рассказала Евгения. — Причем это никак не было связано с войной между Россией и Украиной. Андрей действительно давно интересовался этой программой, был на связи с людьми, которые уже находились в Израиле и учились на «Масе». Его привлекало то, что программа предоставляет ему широкие возможности для того, чтобы узнать страну, путешествовать и, самое главное, расширить свои профессиональные знания. Андрей ведь закончил в Санкт-Петербурге политехнический университет по специальности «Маркетинг и связи с общественностью». Он работал в России по специальности — маркетологом и хотел развиваться. Так что эта программа в Израиле ему идеально подошла по многим параметрам».
— До трагических событий 7 октября Андрей прожил в Израиле всего 1,5 года — это не так много. Насколько хорошо он владел к тому времени ивритом?
— Насколько мы знаем, на уровне первой ступени ульпана, не более того. Да и сейчас у него язык не настолько хорош, поскольку в плену им запрещали общаться на иврите.
— Это был абсолютный запрет?
— Да, целиком и полностью. Охранники объясняли это тем, что Израиль разыскивает заложников для того, чтобы их уничтожить, поскольку пленники «превратились в обузу и проблему».
— А на каком языке общались заложники?
— Охранники требовали, чтобы они разговаривали друг с другом только по-английски, чтобы те могли их понять.
— Учитывая то, что Андрей знал иврит достаточно приблизительно, каким образом он получил должность охранника на фестивале «Нова»?
— Это произошло совершенно случайно. Один из сотрудников, который должен был там работать, заболел или не смог прийти. Его заменил Андрей, который был рад возможности просто подработать в течение нескольких дней.
— На каком этапе и как вы узнали о том, что произошло 7 октября?
— В 6:30 утра Андрей написал в семейном чате, что у него все в порядке, и если мы услышим какие-то новости из Израиля, то не должны беспокоиться. На тот момент мы даже не знали, что он находится на фестивале. Мы же в это время готовились к семейной поездке в Турцию, где собирались встретиться все вместе. Уже были заказаны билеты, гостиница — мы должны были пересечься там 9 октября — я, моя мама, которая не видела внука очень долгое время, и сам Андрей.
— Но этой встрече не было суждено случиться. Возвращаясь к 7 октября: когда вы понимаете, что с сыном что-то произошло?
— Через несколько часов я написала Андрею снова, и он не ответил. А когда он продолжил молчать до вечера, мы начали расспрашивать его друзей и наконец-то поняли, что он находится не в центре страны, не в Ришон ле-Ционе, где он тогда жил, а в кибуце Реим. А поскольку мы к тому времени уже знали о том, что произошло на фестивале, то, конечно, очень перепугались и начали искать любые возможности для получения информации. В этом нам очень помогли его друзья, которые жили вместе с ним, и его девушка Дженнифер. Они искали его имя в списках погибших, госпитализированных — но не находили нигде. О том, что он находится в Газе, мы узнали только через три недели после трагических событий 7 октября.
— Что происходит дальше? К тому времени вы оба находитесь в России?
— (Михаил) Не совсем так. Мы с Евгенией в разводе, и у нас есть еще младший сын Дмитрий, который живет в России. А поскольку Евгения перед вылетом в Турцию уволилась с работы, потому что собиралась провести там какое-то время, мы решили разделить усилия. Евгения вылетела в Израиль — уже в 20-х числах октября, а мы с Димой остались в России, чтобы тот смог продолжить учиться в школе.
— Тогда вопрос к вам, Михаил: какие меры вы предпринимали, находясь в России, чтобы спасти сына? Обращались ли к российскому руководству, учитывая, что Андрей имеет и российское гражданство?
— Да, конечно. Мы связывались всеми возможными способами с государственными органами. Евгения несколько раз встречалась в посольстве в Израиле с российским послом — Анатолием Викторовым. А я ездил в Москве к заместителю министра иностранных дел Михаилу Леонидовичу Богданову. Мы встречались и лично с Богдановым, и, благодаря его усилиям, с послом Катара в России, поскольку эта страна является одним из посредников на переговорах.
- А с представителями ХАМАСа вам удалось встретиться?
— Вы знаете, я бы хотел, но эту встречу не удалось реализовать.
— (Евгения) Представителю ХАМАСа присылали приглашение, но он не пришел.
— Что вам говорили представители российских властей — Богданов и другие?
— (Михаил) Как я понял из слов замминистра, у них на ХАМАС очень мало влияния. Они хоть и приглашают их на встречи по ближневосточным проблемам, но единства мнений между различными палестинскими группировками нет, поэтому все эти вопросы решить было невозможно. Так что ХАМАС не является участником, с которым Россия поддерживает хорошие отношения, к сожалению.
— В Израиле как раз-таки придерживаются иного мнения в отношении связей между Москвой и ХАМАСом…
— Единственное, чего от хамасовцев удалось добиться в МИД России — это обещания, что российские заложники будут находиться в более комфортных условиях и будут освобождены в случае заключения сделки.
— Из того, что вам рассказал Андрей после освобождения, его действительно содержали в более комфортных условиях?
— Так ему говорили охранники. Но они говорили это всем трем заложникам, которые находились вместе с ним. Мало того, что они находились в одинаковых условиях, к Андрею было больше всего претензий — особенно у одного из охранников.
— В чем это выражалось?
— Тот хамасовец был довольно неадекватным и просто ненавидел Андрея. Он объяснял свою ненависть тем, что наш сын — российский гражданин и приехал в Израиль недавно, а его товарищи по несчастью родились в Израиле. Так что этот охранник утверждал, что именно Андрей является «настоящим оккупантом» и больше всех третировал именно его.
— Андрей рассказывал на примерах о том, что происходило?
— Один из случаев, о которых упоминал сын, произвел на нас особо гнетущее впечатление. Как-то раз тот охранник подошел к Андрею и жестами показал: «Я, мол, буду снимать тебя на камеру и убью. Но это будет завтра». С этими словами он ушел, а Андрей провел всю ночь и половину следующего дня в страхе, что его жизнь закончится подобным образом. А на следующий день тот же охранник подошел к нему, изобразил руками сердечко и сказал: «Я люблю тебя».
— То есть, психологический террор чистой воды. Физические издевательства тоже были?
— Понимаете, рассказывая о пережитом, Андрей пытается сопровождать свои истории изрядной долей юмора — чтобы защитить нас от всех пережитых им ужасов. Он рассказывал нам, что в течение двух месяцев они были связаны по рукам и ногам. Вначале им связывали руки за спиной и даже просто поесть было чрезвычайно сложно, не говоря уже о том, чтобы сходить в туалет. В туалет их, кстати, водили привязанными за веревку, на поводке. Когда им стали связывать руки впереди, они восприняли это даже с юмором, мол, какая душевная щедрость от ХАМАСа.
— Есть другие моменты плена Андрея, о которых вы можете рассказать?
— Условия его содержания очень зависели от того, в каком месте он находился. Общего решения, как относиться к заложникам, у террористов, похоже, не было. На каком-то этапе их практически морили голодом, в день выдавали по одной пите с каким-то жидким сыром и помидором. В другом месте туалетом им служило ведро, стоявшее в их же комнате. Где-то их кормили относительно неплохо. Но до сих пор он смотреть не может ни на питы, ни на вареные бобы (фул), которые им часто давали в пищу.
— В каком состоянии Андрей находится сейчас, когда он уже начал приходить в себя? Что говорят врачи о его физическом и моральном состоянии?
— Врачи сказали после обследования, что с физическим состоянием у него все в порядке. Нам очень рекомендовали следить за его психологическим поведением, потому что последствия плена могут проявляться не моментально, а по прошествии времени. Поэтому за Андреем придется очень внимательно наблюдать, чтобы мы могли понять, все ли с ним будет в порядке и дальше. Дай бог, чтобы все эти последствия не проявились и вовсе.
— Вам называли какие-то конкретные симптомы, на которые следует обратить внимание?
— Нет, но нас просто просили следить за его психологическим состоянием. Причем так называемые «эмоциональные качели» — это как раз будет хорошим признаком, потому что это стандартная ситуация для таких случаев. Однако в случае движения в одном направлении — депрессии или эйфории, это уже повод для беспокойства.
— Что в дальнейших планах — у Андрея и у всей вашей семьи? Остаетесь в Израиле? Возвращаетесь в Россию?
— У нас в планах быть счастливыми.
— Это прекрасно, и вам это действительно очень нужно сейчас. Но все же?
— Кроме этого, мы очень хотим помочь оставшимся заложникам вернуться домой. Потому что Андрей сказал: только он и те люди, которые там были, понимают в полной мере, как это невыносимо тяжело. Он сказал, что будет заниматься этим делом и будет помогать заложникам освободиться. Поэтому мы очень надеемся, что Россия продолжит свои усилия, чтобы освободить заложников, не только российского происхождения, но и израильтян. Им всем очень нужна помощь всего мира. И мы собираемся внести свою очень скромную лепту в эти всеобщие усилия.
— И все же — вы будете бороться из Израиля или из России? Где вы чувствуете, что вам нужно находиться сейчас?
— Все решит Андрей, когда будет чувствовать себя хорошо. Помню, как сразу же после возвращения он встал перед шведским столом, который импровизированно накрыли в больнице, и долго не мог выбрать между рисом и макаронами. Он не знал, что ему взять, потому что слишком долго его лишали возможности какого-либо выбора. Он просто отвык принимать решения. Сейчас он должен успокоиться, восстановиться — и только тогда сможет задуматься о своих дальнейших планах. И мы сможем вместе с ним подумать об этом и принять решение.
