Трамп определил, каким будет «день после» на Ближнем Востоке — а Израилю остается только подчиниться

На всех «семи фронтах» — формулировка, отсылающая к Войне за независимость — разрабатываются соглашения и промежуточные договоренности, которые могут сократить потребность Израиля в так называемой «войне между войнами» последних десятилетий и определить его место на Ближнем Востоке.

Эти договоренности, к сожалению, не являются результатом продуманной израильской политической инициативы или стратегического плана. Их организует Дональд Трамп, и их легитимность проистекает из его личных отношений с рядом стран региона, главным образом с государствами Персидского залива во главе с Саудовской Аравией. Роль Израиля сводится к военным угрозам, но не к формированию политической повестки.

Можно сказать, что эти военные действия заложили основу для новой региональной политики — но именно Трамп ведет процесс «изменения лица Ближнего Востока». Новый региональный порядок, сложившийся после 7 октября, становится очевиден при рассмотрении каждого фронта в отдельности и войны в целом.

Самым впечатляющим военным и разведывательным достижением стал разгром «Хизбаллы», которая до войны фактически контролировала ливанское государство и была ключевым элементом иранского «огненного кольца». Теперь, несмотря на сохранение оружия и потенциальную угрозу стабильности Ливана, она больше не обладает той общественной и политической поддержкой, которая обеспечивала ее жизнеспособность в течение четырех десятилетий.

В Ливане избран новый президент и сформировано правительство, отказавшееся от парадигмы, согласно которой «сопротивление» в лице «Хизбаллы» гарантирует суверенитет и безопасность страны. Президент Жозеф Аун, будучи ранее начальником генштаба, хорошо понимал унизительную реальность, в которой армия находилась на вторых ролях по сравнению с «Хизбаллой» и была бессильна перед «израильским врагом». Теперь он твердо заявил, что государство должно обладать монополией на применение силы.

Это заявление не ново — оно содержится в резолюции 1701 Совета Безопасности ООН, положившей конец Второй ливанской войне в 2006 году. Новым является то, что этот принцип начал реализовываться на практике. Процесс еще далек от завершения. У «Хизбаллы» все еще остаются значительные склады оружия к северу от реки Литани, примерно в 30 километрах от границы, и не все арсеналы на юге были найдены и конфискованы.

Тем не менее, даже израильские оборонные источники отмечают, насколько быстро армия Ливана развернулась на юге — и без столкновений с «Хизбаллой». Трудно представить, что это стало бы возможным без серьезного давления со стороны администрации Трампа.

Перемирие фактически было достигнуто на исходе срока Джо Байдена, но команда Трампа позволила Израилю превысить 60-дневный срок вывода войск и сохранить присутствие на пяти участках. Однако именно Трамп пригрозил ливанскому правительству санкциями, чтобы ускорить развертывание армии, нейтрализовать «Хизбаллу» в военном отношении и ограничить действия Израиля в Ливане. Ливан теперь стал частью американского поля игры, где Израилю велено действовать по новым правилам.

Сирийский фронт тоже рухнул. Хотя он и не был горячей линией фронта, он служил логистическим тылом «Хизбаллы» и коридором к Ирану. Это был центральный театр операции в израильской «войне между войнами».

Израиль увидел в падении режима Асада и приходе к власти Ахмада аш-Шара шанс установить контроль над сирийской территорией и создать буферную зону, которая оттеснит враждебные силы от границы. Под этими силами Израиль понимал и новый режим, и самого аш-Шара, которого в Иерусалиме по-прежнему считают террористом или, по меньшей мере, джихадистом.

Вдохновленный концепцией времен ливанской войны 1982 года, Израиль надеялся сформировать «союз меньшинств» — друзов на юге Сирии и курдов на севере — которые бы сдерживали влияние аш-Шара и не позволяли ему развернуть силы у израильской границы. Признание режима аш-Шара даже в целях переговоров по безопасности считалось не только непрактичным, но и опасным актом сотрудничества с террористической группировкой. «Сирийская угроза» усилилась в тот момент, когда Турция стала рассматриваться как покровитель Сирии, намеревавшаяся восстановить армию и создать военные базы.

Напряженность с Турцией нарастала, когда на сцену вышел Трамп. Он проигнорировал израильские требования не признавать новый режим в Дамаске. Более того, по просьбе наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда бин Салмана, встретился с аш-Шаром, пожал ему руку и снял санкции с Сирии. Тем самым он предоставил международную легитимность режиму, которого Израиль считает потенциальным врагом. Теперь «союз меньшинств» и прокси-тактика уступили место прямым контактам между израильтянами и сирийцами по вопросам безопасности под американским «надзором» и в координации с Турцией.

Слишком рано говорить, приведет ли это к постоянным договоренностям или даже к присоединению Сирии к Авраамским соглашениям. Пока же Израиль вынужден адаптироваться к новой политической реальности, которую он сам не планировал и чьи правила устанавливаются в Вашингтоне, Эр-Рияде, Абу-Даби, Дохе и Анкаре.

Решение Трампа достичь «соглашения» с хуситами и прекратить американское наступление против них — это всего лишь часть его планов, направленных на завершение конфликтов дипломатическим путем. Тем самым он надеется, что США не придется больше воевать за сохранение чужих границ, как он недавно выразился.

Израиль оказался неожиданно в одиночестве в акватории Красного моря, которая из угрозы мировой экономике, особенно странам региона, превратилась в угрозу исключительно для Израиля. Напомним, что еще в марте, за полтора месяца до соглашения с хуситами, Трамп написал, что «отныне каждый выстрел хуситов будет расцениваться как выстрел, сделанный руководством Ирана».

В тот момент контролируемая хуситами часть Йемена считалась частью иранского «огненного кольца» — сети ударных прокси-сил, сдерживающих нападения на Иран. Это «кольцо» может получить новый аспект, если между США и Ираном будет подписано ядерное соглашение.

Судя по недавним предостережениям Трампа Нетаниягу не начинать военную операцию, Иран уже фактически стал «защищенной страной» — потому что ведет переговоры с США. Если соглашение будет подписано, эта защита только усилится.

Предположение израильских военных, что уничтожение иранских прокси ослабит сам Иран, оказалось преждевременным — а возможно, и вовсе иллюзорным. Они не учли «фактор Трампа». Это стало для Израиля неожиданным, болезненным, унизительным и — в его глазах — угрожающим. Трамп не консультировался с Израилем, когда решил начать переговоры с Ираном, и сообщил Нетаниягу о перемене игры походя, как и о перемирии с хуситами.

Почти пренебрежительное отношение Трампа к израильскому лидеру, хотя оно и опасно, — не главное. Ядерной сделки с Ираном пока нет; никто не знает, будет ли она подписана и что будет в нее включено. Но если США подпишут промежуточное соглашение или любой другой документ, который будет воспринят как дипломатическая победа Трампа, это может изменить глобальное восприятие иранской ядерной угрозы.

Израиль снова окажется, как с хуситами и Сирией, один на один с тем, что считает экзистенциальной угрозой. Но если он решит действовать против Ирана в одиночку, это может привести к лобовому столкновению с США.

Цви Барэль, «ХаАрец», М.Р. На фото: эмир Катара шейх Тамим бин Хамад Аль Тани приветствует президента Дональда Трампа во время официального приема в Дохе, Катар. AP Photo/Alex Brandon

detaly.co.il/tramp-opredelil-kakim-budet-den-posle-na-blizhnem-vostoke-a-izrailyu-ostaetsya-tolko-podchinitsya/