«Переступи черту». Продолжение 7 ЧАСТЬ 2

01/20/2021  20:01:41

 Юра и Таня Сокол

       Однажды, будучи в совхозе «Востряково», который Марк обслуживал как юрист, он случайно познакомился с Юрой Соколом, среднего роста крепышом с добродушным взглядом больших светло-карих глаз и неизменной улыбкой на лице. И сразу же попал под его весёлое обаяние. Ни в прошлом, ни в будущем Марк никогда не встречал человека с таким неиссякаемым оптимизмом в сочетании с юмором и добротой.  Никто и никогда  не видел Юру грустным, злым или раздраженным.

Инженер из Киева он еще в 80-е годы придумал яблочный бизнес. В то время, когда и слова такого еще не знали.

Когда поспевали яблоки, в совхозе не хватало людей, чтоб собирать их. А Юрий ежегодно привозил в Железногорск человек тридцать бригаду из киевских инженеров и работников научных институтов, и они, как студенты в сторойотрядах, собирали яблоки, за что совхоз расплачивался теми же яблоками.

Юра выплачивал своим работникам по тысяче рублей  из своих денег – огромная сумма по тем временам за месяц работы, а сам грузил заработанные яблоки в вагоны и отправлял их на Север или другие места, где яблоки не росли. И вместе с женой Таней и партнером Феликсом они в розницу продавали эти яблоки, получая прекрасный заработок.

Как-то через несколько дней после знакомства Юра позвонил Марку, попросив встретиться и пообедать в городском ресторане. Там он познакомил его со своей женой, приехавшей навестить его из Киева. Таня, высокая женщина с большими карими глазами, просто блистала юмором да так, что они больше хохотали, чем ели.

Хотя в тот момент им было далеко не до смеха. Киевлянин Юрий Сокол получил предписание от паспортной службы Железногорска покинуть город в 24 часа, потому что в его бригаде оказался некий Соколов (Сокол –Соколов), разыскиваемый за хищение в особо крупном размере. А у Юры бригада почти заканчивала работу, и с этой огромной массой полученных яблок надо было что-то делать. Не терять же заработанное «непосильным трудом».

Пришлось  Марку, располагавшему к тому времени значительными связями в Железногорске, подключать «тяжелую артиллерию» из органов, и назавтра тот же начальник, не подымая глаз, вручил Юре разрешение на временную прописку, что давало возможность тому  спокойно работать и дальше.

С этого дня и началась их долгая и  добрая дружба.

 

 

 Яблочная эпопея

           Как-то в августе 1985 года Юра Сокол, с которым они по-настоящему сдружились, приехал к Марку домой.

—   Слушай, тут такое дело. Феликс, мой партнер, уезжает за рубеж. Я и Таня предлагаем тебе занять его место. У меня в этом году будет два вагона яблок. Ехать продавать решили в Казахстан, на полуостров Мангышлак. Город Шевченко. Сначала поедете вы с Таней продавать первый вагон. Потом подъеду я со вторым. Прибыль пополам.

— Поехали, вопросов нет. Только «прибыль пополам» — это несправедливо. Ты  уже месяц «пахал» на сборе яблок, поэтому мне полагается меньше, а вам больше.

—  Ладно. Договоримся.

Шевченко – большой, современный город в Казахстане, на берегу Каспийского моря. Вокруг желто-серая каменистая мертвая пустыня на многие сотни километров.  Вечером Марк с Таней разгрузили вагон на складах центрального рынка. А когда на следующий день утром вынесли несколько ящиков яблок и стали продавать, то увидели, что конкурентов оказалось намного больше, чем предполагалось. Поэтому  существовавшая на рынке цена — 80 копеек за килограмм — прибылью  не грозила.

Продав за два дня всего несколько ящиков, они поняли, что здесь заработать не удастся, и надо срочно что-то предпринимать. Случайно Марк услышал еще об одном городе полуострова Мангышлак – городе нефтяников Новом Узене. На следующий день через несколько часов езды на трясущемся автобусике через безжизненную пустыню добрался туда. Приличный город, поменьше, чем Шевченко. Сразу отправился на рынок.

Картина следующая: два азербайджанца в спортивных костюмах продают яблоки, вынимая их из двух больших чемоданов. Больше продавцов яблок нет. Цена – 7 рублей 50 копеек за килограмм. Небольшая очередь.

—   У вас что, с яблоками проблема? – спрашивает Марк одного из покупателей.

—  Да. В этом году только эти двое азербайджанцев чемоданами и таскают. Самолетами возят. Цена запредельная, но порадовать детишек хочется.

«Вот это удача! Да ведь это настоящий Клондайк!» — обрадовался Марк.

Темнеет. Ловит большой грузовой автомобиль. Договаривается с водителем о немедленном рейсе в Шевченко и обратно. Мчатся на предельной скорости, объезжая посты милиции.

Поздно вечером Марк с Таней подняли на ноги весь засыпающий рынок, открыли склад, загрузили яблоки и ночью снова объездными дорогами, чтобы не остановила милиция, которая, увидев такой товар, обязательно потребует себе часть яблок бесплатно,  помчались  в Новый Узень.

На следующий день, взяв по десять ящиков со склада, куда они сгрузили яблоки, вышли не на рынок, а прямо в самый центр города, где больше всего людей.

Поставили весы и таблички: « ЯБЛОКИ КУРСКИЕ – ЯБЛОКИ ВКУСНЫЕ». Цена 2 рубля 50 копеек за килограмм.»  В три раза дешевле, чем продавали азербайджанцы.

Боже, что тут началось! Через полчаса их уже осаждала огромная толпа. Яблоки не покупали – их просто рвали из рук, бросая деньги и не дожидаясь сдачи (нефтянники!). Пришлось несколько раз мотаться за новыми ящиками. Даже когда стемнело, толпа не хотела расходиться – покупатели светили фонариками, чтоб можно было разглядеть цифры на весах.

На второй и третий день ситуация повторилась. Пришось срочно позвонить Юре и просить отправить второй вагон яблок не в Шевченко, а в Новый Узень, что тот и сделал. А вскоре и прибыл сам. Они заняли три лучшие точки в городе и с утра до ночи продавали красные сладкие курские яблоки стосковавшимся по ним горожанам. Работая в разных местах города, встречались только вечером.

Однажды после работы съехались на квартире, которую сняли на этот период, и увидели, что Таня выглядит изрядно напуганной.

—   Что случилось?

— На нас наезд. Местные. Бандиты. Они привезли зеленые яблоки и сказали, чтоб на том месте, где я всегда торгую, меня больше не было. Они будут сами там торговать. Кавказцы.

Неприятная новость. Ладно, утро вечера мудренее.

На следующее утро Марк предложил Тане поехать на его место, а сам с товаром отправился на её место. Расставил ящики, сразу возникла очередь, торгует.

Через полчаса подъезжает зеленая «Лада», а за ней грузовичок с яблоками. Марк бросает торговлю, подходит к зеленому автомобилю, резко рвёт на себя переднюю дверцу и с жестким напором говорит здоровенному кавказцу, сидевшему рядом с казахом-водителем:

—  Слушай меня внимательно. Здесь торгует моя жена. Вчера ты посмел угрожать ей. А ты выяснил, кто – Я, и КТО за мной стоит?  Нет?   А я выяснил, КТО ты, с КЕМ ты, и ЧЕМ ты дышишь. ГДЕ живешь  и ГДЕ живет твоя мать. Так вот, запомни: моя жена завтра снова будет стоять здесь. И если с ее головы упадет хоть один волос,  ночью я приду к тебе и к твоей матери. И не один. И еще: мы здесь стояли и пока не продадим свой вагон, будем стоять. И  в этом городе, кроме тебя, все, включая начальника милиции и прокурора, это уже уяснили. Ты понял?!

Громко хлопает дверцей машины и не спеша, будто бы спокойно, возвращается на свое место. А на самом деле сердце бьёт пулеметными очередями:  вдруг шарахнут в спину?

В тот раз ему просто повезло. Бандит, привыкший к тому, что в этом городе его боятся и повинуются, был просто ошарашен. «Дух – главное», — вспомнились «университеты» Николая-«наседки».

Минут через пять  Марк заметил, как из машины бандитов вышел здоровенный казах и направился к нему. На всякий случай Марк незаметно достал из-под прилавка железную монтировку – огнестрельным оружием не располагал – и положил её рядом на ящик с яблоками.

— Слы-шшь, мы тут в сторонке постоим, поторгуем? Не возражаешь? – не дойдя несколько шагов до прилавка, миролюбиво спросил посыльный.

Марк не возражал. Яблоки у конкурентов были не сортированные, зеленые. Постояв пару часов и не продав даже одного ящика, они удалились. И больше в поле зрения не попадали. На следующий день Таня спокойно торговала на своей точке. К ней больше никто не подходил.

Вскоре Марку надо было возвращаться на работу в Железногорск, и ребята заканчивали яблочную эпопею сами. Марк получил 2500 рублей – больше заработка в райпо за целый год – и с удовольствием купил в Киеве первый переносной касетный магнитофон “Sony”, хрустальную мечту каждого советского человека в то далекое время.

Нет, не просто так Юра с Таней и их родной город Киев возникли у Марка на жизненном пути. Судьба продолжала плести свою невидимую нить.

Вскоре после яблочной эпопеи, будучи у них в гостях , он попал на вечеринку в честь приезда из Канады Таниного кузена Игоря Добрина, котороый впоследствии сыграет одну из самых важных ролей в жизни Марка.

Гость с Запада в то время был чудом для обычных советских людей, инопланетянином. Запад казался всем сверкающим раем, а люди оттуда – высшими существами.

Игорь, на 8 лет моложе Марка, оказался симпатичным, простым и веселым парнем, без всяких наворотов. Они крепко выпили, много шутили и смеялись. А потом Марк с Юрой, уже хорошо спевшиеся за это время, устроили такой концерт своих и общих песен, что Игорь, который в юности тоже играл и пел, был приятно удивлен и не скрывал этого.

С первой встречи между ними возникло по-настоящему теплое дружеское чувство, какое бывает только между близкими душой людьми.

 

Первый бизнес: кооператив «Пласт»

        1986 год.  Перестройка, затеянная Горбачёвым, шла уже полным ходом.

В этот год в райпо приехал новый заместитель председателя по торговле Николай Зубко. Моложе Марка, высокий худощавый с густой, русой с проседью шевелюрой волос и серыми глазами. Ему бы усы и -вылитый молодой Богдан Хмельницкий. Умница, эрудит, он сразу показал себя профессионалом и сумел быстро завоевать уважение.

Здание райпо было маленьким, поэтому Марк с Николаем располагались в крохотном (два придвинутых друг к другу стола) кабинете. Таким образом, тесное общение — предопределено. И оно получилось взаимно интересным.

Нельзя сказать, что они стали друзьями «не разлей вода», поскольку были разными. Коля — интраверт, Марк – экстраверт. Оба – лидеры. У Марка уже сложился круг близких друзей:  братья – армяне, хирург Юра Волчков, Юра Сокол.

Николай же приехал в Курск после окончания кооперативного института с красавицей и умницей женой Ариной и другом по институту Сашей Моторным. Конечно, Марк познакомил Колю со своими друзьми, а тот его со своими. Но пару лет  их отношения были просто приятельскими.

Поскольку до 1988-го года весь бизнес вели только государственные структуры, промышленность, торговля, сельское хозяйство – всё было государственным. А тут Горбачёв внезапно легализовал частный бизнес.

И на всей территории огромной страны, как грибы после дождя, тысячами возникали кооперативы: производственные, торговые, сельскохозяйственные. Малый бизнес.

Не был исключением и Железногорск. А поскольку регистрацией кооперативов в органах власти и получением лицензий занимались юристы, знакомые обращались к Марку неоднократно.

Однажды несколько парней постучались в  его кабинет. Некоронованные короли города — чемпионы по дзюдо. Они решили создать кооператив по изготовлению деталей сантехники из полипропилена для ванн и туалетов. В те времена – огромный дефицит – в магазинах не купить..

Спортсмены предложили Марку оформить документы для них и стать юристом  кооператива с зарплатой 150 рублей в месяц. Согласился.

Но очень скоро полипропилен у них закончился, и Марку пришлось заняться его поисками. Совсем непростое дело. Через некоторое время сбыт готовых изделий, тоже лёг на его плечи, для чего пришлось колесить по Курской и другим областям. На все это уходило много и времени, и денег. Плюс юридическая работа. А зарплата – те же 150 рублей, притом, что простые рабочие, нажимавшие кнопку у станка, получали по 500 рублей в месяц.

Это было несправедливо, и Марк предложил хозяевам пересмотреть его зарплату. Обещали подумать.

Прошла неделя. Ответа не было. И тут к Коле Зубко приехал его товарищ по институту Володя Куницкий из Днепропетровска. Он случайно сбил на своем автомобиле мальчика, который при этом сломал ногу. Возбудили уголовное дело. Володя попросил Колю посодействовать, а тот предложил Марку поехать с ними в Днепропетровск и постараться помочь.

Вечером в вагоне поезда, уносившего их на Украину, под стук колес и бутылочку вина и родилась идея: а что если самим попробовать заняться бизнесом?

Время назревало такое, что надо было постараться любым путём не отстать от его запросов. Иначе можно и опоздать.

Сказано – сделано. После возвращения из Днепропетровска, где проблема Куницкого была улажена, Марк с Колей, не откладывая в долгий ящик, рванули в Курск на завод пластмассовых изделий. Почему пластмасса? Потому что на примере кооператива спортсменов они поняли: в этом бизнесе норма прибыли одна из самых высоких.

Коля в райпо распоряжался дефицитными товарами, которые в магазинах просто так не продавались: импортная одежда, обувь, элитные напитки. Они предназначались только особо важным персонам: городским и районным начальникам, милиции, прокуратуре. Поэтому, решив, что от номенклатуры не убудет, к директору завода пластмассовых изделий они явились не с пустыми руками. Пятизвездочный армянский коньяк, мгновенно создал в его кабинете теплую атмосферу. Директор, опытный пожилой мужик, сразу поймал суть дела:

— Значит так ребята. Как я понимаю, денег у вас нет. Термопласт-автомат я вам дам по цене металлолома. Он у меня списан, только место занимает — ржавеет под забором. За месяц в порядок приведете и можете работать. Но настоящие деньги не здесь. Поезжайте в Щигры на завод по переработке пластмасс. Они делают пленку из пищевого полиэтилена , а из нее – пакеты. Вот где деньги. Прибыль – 300 процентов. Удачи!

Вскоре Марк с Николаем вывезли из под забора огромный ржавый, без многих деталей термопласт-автомат в Железногорск, заплатив символическую сумму за металлолом.

Начало положено. Следующая задача: рабочее помещение с отоплением, водой и электричеством в 380 вольт.

В это время Марк вместе с мамой жили в однокомнатной квартире, а соседом по лестничной площадке был генеральный директор горно-обогатительного комбината (ГОКа) – градообразующего предприятия, на котором работало больше двадцати тысяч человек.  Василий Васильевич Коротков.

Они иногда здоровались, встречаясь на лестничной клетке. Коротков знал, что Марк – юрист райпо и защищал на следствии Полозкова, с которым он был дружен.

Поздно вечером Марк постучал в его дверь.

—   А сосед, заходи, – гостеприимно приглашает Коротков.

На его просторной  кухне они открыли бутылку водки, выпили по рюмке, закусили.

—   Какая нужда привела? – спрашивает директор.

—  Василий Васильевич, насколько мне известно, вашему комбинату впервые доведен план по производству товаров народного потребления. Верно? – начал Марк

—   Верно.

— И как вы его собираетесь выполнять?

—    Да вот думаем. Пока не придумали.

—  У меня — предложение: мы организуем кооператив «Пласт» при вашем ГОКе. Будем выпускать товары народного потребления из пластмассы. И вся эта масса товаров будет засчитываться в ваш план. Вам даже пальцем пошевелить не придется. Но для этого надо, чтоб кооператив работал в вашем помещении – вашем цехе с отоплением, водой и электричеством в 380 вольт. За всё мы будем платить. Это возможно?

Глаза директора ГОКа вспыхнули радостным огнем:

—    Отличная идея, Марк. Конечно, помещение найдем. А мы ломали голову, ну какие товары народного потребления мы можем делать на комбинате, где продукция – железная руда, окатыши и всё такое прочее. Подожди, сейчас позвоню Игорю Меркушкову, начальнику цеха по ремонту автомобилей. У него есть пустующие площади.

Он тут же коротко переговорил с Игорем, и на следующее утро Коля с Марком уже знакомились с ним на работе. Игорь оказался отличным и толковым парнем. Он привел их в большой пустующий цех, где было всё, что нужно. Большое, хоть и запущенное, помещение: в одной комнате можно было разместить станки, в другой – склад сырья и готовой продукции. В него и затащили полуржавое чудовище – многотонный термопласт – автомат из Курска.

На следующий день, помня рекомендацию директора Курского завода, Марк снова загрузил портфель армянским коньяком и на предоставленном партнером грузовом «Москвиче», отправился в Щигры на завод по переработке пластмасс.

Щигры – маленький городок Курской области. Грязноватый, пыльный, неухоженный. Зато завод – новый, огромный, с современным оборудованием, высоким забором и проходной с охраной.

Подъехав к заводу,  Марк напряженно соображал, как же в него попасть. Ведь ни с кем из руководства завода о встрече не договорился. Просто не пустят. Вдруг, слышит рядом разговор двух мужиков, стоявших у своих автомобилей:

—   Ну, конечно, главного инженера возишь, так тебе  и «море по колено».

Оп-па!  Госпожа Удача рядом.

Марк пригласил  водителя главного инженера отойти в сторонку. Вручив ему бутылку коньяку, от чего у того мелко задрожали руки (видно, кроме самогона пить ничего не приходилось), объяснил:

—   Я должен немедленно попасть к главному инженеру завода.  Сделаешь?

Ничуть не смутившись, водитель тут же укладывает Марка сзади на пол своей «Волги» и спокойно заезжает на территорию завода, слегка кивнув открывавшим ворота охранникам. Затем проводит прямо к главному инженеру, который как раз собрался обедать прямо в кабинете. Тут и коньячок кстати пришелся (пока ехали, водитель объяснил, что его шеф просто обожает хороший коньяк).

Через десять минут общения и тройку рюмок коньяка Марк с хозяином кабинета быстро нашли общий язык, и  проблемой кооператива тот проникся до глубины души. Закончив обедать, главный инженер завел Марка в огромный склад на чердаке, где грудами лежали старые поржавевшие запасные части к станкам, на которых изготовлялись полиэтиленовые пакеты.

—    Набери им на два станка из этого металлолома. В комплекте. Ничего не упусти, — приказал главный инженер кладовщику и, повернувшись к Марку: — А ты, Захарыч, плати за металлолом и загоняй свой «Пирожок», загружать будем.

Он подписал пропуск и в течение часа кузов автомобиля был забит деталями и рамами двух станков. Они оказались небольшими по размерам и очень простыми. Полиэтиленовый рукав вставлялся в валик с вольфрамовой нитью. Рабочий нажимал на педаль: вольфрамовая нить накалялась и отрезала кусок рукава, одновременно запаивая дно пакета.

Конечно, Марк тут же договорился с главным инженером о покупке нескольких огромных рулонов рукава полиэтилена, чтоб можно было  начать работать.

Итак, всего за несколько дней им удалось получить прекрасное производственное помещение и собрать всю производственную базу в виде старого ржавеющего термопласт-автомата и груды деталей для станков по производству полиэтиленовых пакетов. Практически — за копейки.

Осталось решить самую важную, самую главную задачу – найти людей, способных превратить эту груду металла в полноценные станки.

И у Марка, и у Коли были небольшие сбережения. Поэтому, уговаривая специалиста по пластмассе Мишу Шкутова и электронщика Сережу Кольцова оставить их надежный кусок хлеба  (150 рублей в месяц) на ГОКе и перейти работать к ним, в какой-то мифический кооператив «Пласт», им пообещали зарплату по 200 рублей в месяц, рассчитывая только на свои запасы. К тому же, конечно, рисовали и «золотые горы» в будущем. Но все равно понадобился весь наработанный годами опыт убеждения, чтобы парни рискнули оторваться от привычной и стабильной кормушки и нырнуть в неизвестное плавание. Да еще и вопреки сопротивлению их любимых жен.

Начальник цеха Игорь Меркушков тоже был приглашён в качестве механика, но ему работу бросать не пришлось – она была рядом с их цехом. Вторым механиком стал Юра Сокол, инженер по специальности, с которым Марк продавал яблоки. Юра оставил свой родной Киев и переехал жить в Железногорск. В кооператив он поверил сразу. Володя Куницкий тоже присоединился к ним – ведь он присутствовал во время рождения идеи кооператива в поезде, мчавшемся в Днепропетровск.

И всего за один месяц эти пятеро мастеров, работая по 14 часов в сутки, ремонтируя старые и вытачивая новые детали, перебрав всю электрику и электронику, из ржавого железного дерьма сделали сверкающие конфетки. Термопласт-автомат заработал как часы, и работал так, пока существовал кооператив.

А механические станки по производству пакетов эти «кулибины» преобразовали в станки-автоматы, и теперь они пулеметной очередью штамповали пакеты один за другим без перерыва. Специальный счетчик отсчитывал 500 пакетов, которые сидящий у станка рабочий укладывал в большой пакет, приклеивал этикетку, и товар был готов к продаже.

Что было архиважно: простых прозрачных семикопеечных полиэтиленовых пакетов, в стране катастрофически не хватало. Марк с Колей попали в нишу на рынке упаковки. Главное снабженческое предприятие Курской области – «Курскглавснаб» — готово было покупать пакеты в любом количестве. А сбыт – это ВСЁ !

За месяц, пока шла подготовительная работа, ребятам-мастерам Марк с Колей заплатили из своего кармана. А уже после второго месяца, когда  получили деньги за проданную продукцию, оказалось что фонд зарплаты членов кооператива, не считая бухгалтера,  составил 7000 рублей. Их тоже было семеро: Коля – председатель кооператива, Марк (зам. председателя) и пятеро членов кооператива.

Конечно, как реальные хозяева и создатели фирмы они могли заплатить ребятам по 300 рублей, ведь это вдвое больше их прежних зарплат, а пять с половиной тысяч разделить между собой. Но сделали по-другому. Каждый член кооператива получил по конверту, в котором лежала ровно  тысяча рублей.

И этот принцип равной оплаты Марк с Колей сохранили до конца, поставив всех остальных на один уровень с собой по доходам. Время покажет, правильно ли они сделали. Но в тот момент, видя сияющие, счастливые лица ребят, впервые в жизни державших в дрожащих руках такие деньги, Марк испытывал такое же удовлетворение, как и после побед в судебных баталиях.

И тут встал главный и самый сложный вопрос: где взять сырьё — пищевой полиэтилен в гранулах?

Сырьё для кооператива – это ЖИЗНЬ. И ОГРОМНАЯ ПРОБЛЕМА. Её решением Марку пришлось заниматься все два года существования  кооператива. Первые несколько месяцев выручал «Курскглавснаб». По договору с ним они получали полиэтилен и ему же продавали всю свою продукцию – пакеты.

Проблема (да еще какая!) возникла совсем скоро. В «Курскглавснабе» закончились запасы пищевого полиэтилена, из которого делали пакеты. В кооперативе его оставалось на  неделю работы. А дальше что? Крах? Остаться без сырья – остаться без хлеба. Встретились с зам.генерального директора «Куркглавснаба». Теперь уже думали  вместе.

—  Поскольку вы всю свою продукцию реализуете нам, я, пожалуй, дам вам письмо в Министерство в Москву, с просьбой выделить на «Курскглавснаб» два вагона пищевого полиэтилена. Но, учтите, там у них таких просителей – сотни, если не тысячи. Вы не одни такие умники – пищевой полиэтилен стал огромным дефицитом. Контакт с Министерством придется искать самим, — объяснил чиновник.

Что ж, задача ясна. Предполагая, что в Министерстве в основном работают  женщины, Марк загрузил в сумку выделенные Колей Зубко из неприкосновенных запасов Железногорского райпо три пары импортных туфель и две пары зимних сапожек, предварительно выкупив их.

Зимняя Москва. Грязное месиво снега под ногами. Серое угрюмое здание Министерства. Пропуска нет. Случайно удается проскользнуть мимо швейцара. Взлетает на второй этаж, забитый такими же просителями, как и Марк.  Понимает, что шансов до конца рабочего дня попасть  на приём – ноль.

Когда в час дня дверь кабинета закрылась на обеденный перерыв, и очередь рассеялась, Марк демонстративно вынул из сумки сверкающие лаком чешские зимние сапожки и настойчиво громко постучал в дверь. Она чуть приоткрылась.

—    Импортную обувь заказывали? – с широчайшей улыбкой спрашивает пожилую чиновницу, у которой при этих словах глаза превращаются в чайные блюдца.

Дверь распахивается настежь, впуская его в комнату благоухающую запахом растворимого кофе в стаканах с кипятильниками. Через минуту все четыре женщины, от которых зависело получение заветного разрешения на полиэтилен, с радостными криками сгрудились вокруг сумки с обувью, примеривая её, передавая друг другу.

Чиновницы раскупили всю обувь, а затем, угостили Марка чаем и самодельными печеньями. За последующие полчаса они уже были одной командой, и приступили к поиску полиэтилена, которого на Курскую область уже было отпущено предельное количество. Тогда отщипнули часть резерва от Орловской и часть от Липецкой областей, сформировав необходимые два вагона и вручив Марку заветное разрешение — наряд, позволяющий ехать за полиэтиленом в Башкирию, в Уфу на завод «Оргсинтез».

 

 Уфа

     Уфа – столица Башкиирии — сразу и легко легла на душу. Так далеко на востоке, у границы Европы и Азии, Марку бывать еще не приходилось. Остановившись в гостиннице с именем города, он прогулялся по  заснеженным улицам, полюбовался на укутанные снегом деревья. Вечером, под влиянием новых впечатлений написал небольшое лирическое стихотворение – в память об этом городе.

С утра отправился на завод. Приехал к 9-ти часам, рассчитывая, что рабочий день начинается в это время. Оказалось, ошибся. Завод работал с 8-ми утра, и в кабинет заместителя директора завода по сбыту Кудакова Владимира Ивановича уже выстроилась длинная очередь просителей: таких же как и Марк, с такими же нарядами-разрешениями из Москвы. Только один Кудаков имел право подписать выданное Москвой разрешение на получение полиэтилена с этого завода.

Часы ожидания растянулись на целый день. За это время Марк многое узнал.

Узнал, что Кудакову здесь  дали прозвище «Бандит». Во-первых, из-за его устрашающего облика: огромный рост, косая сажень в плечах и будто из гранита вырубленые черты лица с ледяными, глубоко посаженными глазами. А во-вторых, из-за его «бандитского» обращения с клиентами, потребности которых он мог удовлетворить лишь наполовину, поскольку завод производил полиэтилена намного меньше, чем на него было нарядов,  выданных министерством в Москве.

Многие просители ехали далеко не с пустыми руками. Стоявший впереди богато одетый блондин из Прибалтики, имевший наряд на 10 вагонов полиэтилена, прижимал к себе портфель с деньгами. Он объяснил, что многие пытаются получить заветную подпись дав крупную взятку в рублях, или даже долларах, но не у всех это получается. Да Марк и сам видел, как из кабинета «Бандита» то и дело вылетали перепуганные просители, подгоняемые трехэтажным матом  Кудакова.

Ни рублей, ни тем более долларов у Марка с собой не было. В портфеле лежали лишь сувенирная (со стеклянной ручкой и красочной этикеткой) бутылка водки Курского ликеро-водочного завода и два румяных курских яблока.  Так, «на всякий случай».

Рабочий день истекал. До 18-ти часов оставалось 5 минут, когда очередь дошла до стоявшего передо Марком прибалтийца с портфелем. Понимая, что времени уже не остаётся, Марк тихонько вслед за прибалтийцем нырнул в открывшуюся дверь. Увидев в ближнем углу огромного кабинета стул, от которого до стола зам. директора было приличное расстояние, юркнул в угол и, затаив дыханье, сел.

К счастью, углубившийся в бумаги Кудаков этого не заметил.

Сцена, разыгравшаяся у Марка  на глазах была ужасной. Положив на стол документы на подпись, прибалтиец наклонился к уху зам.директора, что-то прошептал и распахнул  свой портфель так неуклюже, что несколько пачек долларов бухнулись прямо на стол.  Лицо вскочившего из-за стола «Бандита» перекосило яростью.

—   Пошел вон, крыса вонючая! – Заорал Кудаков. – На взятку провоцируешь? А в коридоре, небось, уже милиция меня ждет? Вон отсюда!!! – И с этими словами он схватил упавшие на стол пачки денег и швырнул их в сторону двери. Прибалтиец, как ошпаренный, отскочил от стола и, опустившись на колени, стал собирать разлетевшиеся купюры. Через минуту он исчез из кабинета, забыв на столе свои документы.

И тут Кудаков увидел Марка. Времени на обдумывание не было. Единственное, что промелькнуло в мозгу:  «Сейчас – никаких просьб».

—   Ты еще кто такой? – прорычал  «Бандит» — Рабочий день окончен!

Шариками в погремушке колотилось сердце. Но, неотрывно глядя прямо в глаза Кудакова, Марк выждал паузу, потом медленно поднялся со стула, подошел, достал из портфеля и поставил на стол красивую бутылку водки. Рядом положил два яблока. Уверенно взял стаканы, стоявшие на столе рядом с графином с водой, и наполнил их водкой почти до краев. Один стакан и яблоко протянул застывшему от удивления Кудакову.

—  Меня зовут Марк Захарович, – с нажимом представился он — А вас, насколько мне известно, – Владимир Иванович. Раз рабочий день окончен – за знакомство! –  с этими словами поднял и уверенно большими глотками выпил свой стакан водки до дна. Поставил его, надкусил яблоко и жестко глядя в глаза «Бандиту», кивнул головой, приглашая сделать то же самое.

Кудаков, как под гипнозом, одним духом опрокинул свой стакан, запив водой из горлышка графина, и не успел он открыть рот, как Марк безапеляционным тоном произнес:

—   Значит так. Гостинница «Уфа», номер 41, этаж 4-й. Ровно в 8 — 00.

И прошу не опаздывать!

Не ожидая его реакции, резко, по-военному, развернувшись, пересек кабинет и вышел в коридор, притворив за собой дверь.

Конечно, он действовал интуитивно, абсолютно не надеясь, что Кудаков придет. Но на всякий случай к 8-ми часам вечера на столике в гостиничном номере красовались две бутылки молдавского коньяка «Белый аист», тарелка с мясной нарезкой, тарелка с салатом и горячий люля-кебаб из гостиничного ресторана.

Ровно в 8-00 раздался стук в дверь, и в приоткрывшуюся дверь просунулась голова Кудакова.

—  Заходите, Владимир Иванович, — с трудом гася нахлынувшую радость, пригласил Марк,  — точность – вежливость королей. Мои сведения о том, что вам дали прозвище «КОРОЛЬ» — верны. Раздевайтесь, присаживайтесь.

Они проболтали почти до 12 часов ночи. Всё выпили, все съели. И если сначала Кудаков вел себя настороженно, будто ожидая что вот-вот грянут неприятности, то спустя небольшое время, после благополучно «уговоренной» первой бутылки коньяка, расслабился, сыпал анекдотами и даже пытался перейти на «Ты».

 

     ЗАБЕГАЯ ВПЕРЁД: только через полтора года, после неоднократных встреч и неизменных возлияний, Кудаков признался, что все это время он считал Марка офицером Комитета государственной безопасности» — всесильного КГБ.  Так впечатлило первое появление Марка в его кабинете:   Он не просил, как все – он приказывал.

А то, что «офицер КГБ» занимается полиэтиленовым бизнесом, его совсем не удивляло. В щель, приоткрытую президентом Горбачевым для частного бизнеса, в кооперативы ринулись многие, зачастую используя поддержку правоохранительных органов, которые могли «казнить»: замучить проверками, закрыть бизнес, а то и отправить в тюрьму, а могли и «миловать», закрывая глаза на нарушения и защищая кооператоров.

Когда вторая  бутылка коньяка отправилась по тому же маршруту, что и первая, и собеседники были уже совсем «хорошенькими», Кудаков, наконец, спросил:

—   Так что привело вас в Уфу?

—    У меня наряд на два вагона полиэтилена в Курск, и я должен получить их… еще вчера.

—  Приезжайте завтра на завод к 7-ми утра. Я подпишу и зарегистрирую Вам наряд. Для хорошего человека – сделаем! — заплетающимся языком проговорил Кудаков.

Марк проводил его до машины, где все это время на морозе жег бензин в автомобиле шофер. Они обнялись с «Бандитом», как старые друзья, и Марк вернулся в свой номер, попросив консьержа разбудить в 6 часов утра и вызвать такси. Рухнул на кровать, провалившись в бездонную пропасть сна, из которой его, как будто тут же,  вытащил резкий звонок консьержа.

За окном темно. Шесть утра. Смочил полотенце ледяной водой и туго стянул им голову, а то осколков не собрать. Бутылка минералки и таблетка аспирина. Чистая рубашка и галстук. Портфель с документами — и в такси.

Ровно в семь утра, не глядя на уже скопившуюся очередь, Марк не вошел – вполз — в кабинет Кудакова. Первое, что бросилось в глаза – тот был свеженький, как огурчик. Побрит и наодеколонен. Никаких следов вчерашней попойки. Кремень. Не то, что Марк, еле державшийся на ватных ногах.

Кудаков просмотрел документы и размашисто написал резолюцию:

« Г.Сабитовой. Отправить два вагона полиэтилена в адрес «Курскглавснаба. Кудаков».

—  Марк Захарович, — напутствовал он – полиэтилен вы получите. Но вот КОГДА – это зависит не от меня. Вагонами распоряжается Гульшат Сабитова, а она мне не подчиняется. Её кабинет на третьем этаже. Сумеете её уговорить, вагоны уйдут в Курск уже завтра. Не сумеете, могут уйти и ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ. Положение на железной дороге сейчас не лучшее: вагонов катастрофически не хватает. Желаю удачи!

Месяца ждать сырья у Марка не было. Поблагодарив Кудакова и пожав ему руку, Марк медленно направился на третий этаж, раздумывая: «Черт возьми, да когда же это кончится? Сначала вырви наряд — разрешение в Министерстве в Москве. Потом получи неполучаемую подпись у «Бандита» в Уфе. И это еще не все. Еще какая-то Гульшат, от которой в третий раз зависит судьба моя и моих ребят с их семьями. Я ДОЛЖЕН, ДОЛЖЕН что-то придумать и в конце концов отправить этот «бриллиантовый» полиэтилен».

Рабочий день еще не начался, но перед дверью кабинета Сабитовой уже стояли несколько счастливых обладателей подписи Кудакова на своих докуметах. Вскоре пришли Гульшат и еще три работницы её отдела. В 8 утра они пригласили всех войти.

В огромном кабинете стоял ряд стульев для ожидающих приема, на один из которых Марк и присел. Внимательно рассматривает женщину, от которой зависит конечный успех его поездки. Ей лет 30, восточный тип лица, большие зеленые глаза, миловидная, строгая, по обрывкам разговора с первым клиентом демонстрирует довольно правильную речь, выдающую её образованность и ум. Решение пришло внезапно.   Достаёт из своей папки чистый лист бумаги и быстро пишет на нем придуманное накануне стихотворение о городе Уфе. А ниже — приписку:

« Уважаемая Гульшат! Я – из Курска и первый раз в вашем городе. Это стихотворение написал вчера лишь по первому впечатлению и буду  бесконечно благодарен, если вы найдете возможность показать мне город поближе. Буду ждать вас в 18-30 в такси у выхода. Заранее благодарю, Марк Захарович Рубин.»

Когда подошла его очередь, Марк приблизился к столу, поздоровался, и, поймав её взгляд, улыбнулся. Положил на стол свой наряд-разрешение на получение полиэтилена вместе со стихотворением. А затем, чуть поклонившись, вышел из кабинета.

Впереди была уйма времени, но он сразу поехал в гостинницу и до 3-х часов проспал, несмотря на прекрасный солнечный зимний день за окном. Зато проснулся человеком. Душ, обед и к 6-ти часам вечера Марк уже был у знакомого здания, хотя надежда на успех еле теплилась. «У Сабитовой каждый день — море клиентов. Побогаче и поинтересней меня. А может она замужем. Шансов на то, что она станет гулять по городу со мной – одна сотая процента», — думал он, настраивая себя так, чтоб не разочаровываться потом.

Оказалось — ошибся. Гульшат вышла из дверей и, увидев такси, сразу направилась в его сторону. Марк выскочил из машины, открыл ей заднюю дверцу и, поблагодарив за принятое приглашение, сел рядом. Настроение – замечательное. По дороге до центра города он не умолкал, да и она с улыбкой поддерживала разговор, какой обычно бывает вначале у двух незнакомых людей. В центре они вышли из машины и пошли гулять по зимним улицам красавца-города, столицы Башкирии. Поужинали в кафе и снова пошли гулять.

Прекрасный тихий зимний вечер. Пушистые хлопья снега медленно и тихо ложатся на фонари, тротуары и деревья по обе стороны улицы. Холодят лица.

Гульшат интересовалась поэзией. Ей понравилось стихотворение об Уфе, и она попросила Марка почитать еще. В основном это были  стихи из его песен. Гульшат тоже пробовала писать стихи. Прочла некоторые из них. Совсем неплохие, о чем Марк  тут же ей и сказал.

Три часа пролетели как одна минута. Он проводил её до дома, где она жила с родителями. У подъезда еще раз поблагодарил за прекрасный вечер, наклонился поцеловать ей ручку и вдруг —  насмешливое:

—  Марк Захарович, а, между прочим, ваши два вагона с полиэтиленом уже «плывут» в сторону Курска. Так что встречайте!

Марк поднял голову, но Гульшат уже спешила к двери подъезда. Открыв её, обернулась, улыбнулась и помахала рукой.

Его  душа пела. И он громко запел на всю улицу, несмотря на холод и ночь.

Поймал такси. «Дело сделано. На ближайшие пять месяцев работой мы обеспечены! Да здравствует столица Башкирии, а в ней «Бандит» и Гульшат !!!» — слышалось ему в звуках музыки по авторадио, включенном таксистом, который увозил Марка по ночной Уфе в сторону гостиницы.

 

 Успехи и их последствия

      Производство набирало темп. Кооператив рос, расширялся. Было всё: станки, сырьё, заказы. 10 членов кооператива работали в три смены, а инженеры – умельцы довели производительность труда до высочайшего уровня. После уплаты налогов спокойно можно было брать зарплату по 15 тысяч рублей в месяц – годовой заработок на обычном производстве. Это и подвело. Зависть – киллер прогресса.

Посыпались проверки, ревизии. Одна за другой. Районные, областные, даже республиканские. Но кроме нереальной производительности труда ничего не обнаруживали. Появились газетные публикации, где единственным обвинением были… высокие зарплаты. Даже всесоюзная газета «Известия» удостоила своим вниманием.

После этой статьи на совещании у главного милиционера  Курской области прозвучало недвусмысленное: «Любым путем найти причину и возбудить уголовное дело против кооператива «Пласт»!»

И десятая по счету проверка все-таки нашла ошибку в бухгалтерии кооператива. Вывод: уплачено налогов на сто тысяч рублей меньше, чем должны были уплатить.

Прокуратура быстро возбудила уголовное дело, которое Марк так же быстро и прекратил, доказав, что в тот период действовали сразу два нормативных акта по ценам. Но следующие несколько месяцев пришлось работать почти без зарплаты, возмещая недоплаченные налоги.

Кроме того,  решили переименовать кооператив «Пласт» в кооператив «Мир» при Фонде милосердия и здоровья, взяв на попечение необеспеченные многодетные семьи города. Одним — покупали постельное бельё, другим – телевизоры, кровати и матрацы. Третьим – продуктовые наборы. Четвертым просто перечисляли деньги.

С тех пор и до конца работы фирмы их уже никто не трогал. Жили мирно. Видимо, повлияла смена названия.  «Мир» он и есть мир.

За два года работы коллектив превратился в единую команду, где каждый понимал другого с полуслова. Они не только классно работали, но и прекрасно отдыхали. Однажды всем составом – 10 мужиков — рванули в Киев на футбол: «Динамо» Киев – сборная мира. Это был матч в честь завершения карьеры Олега Блохина – одного из самых выдающихся футболистов того времени. Марк с Колей Зубко и ещё пару человек ехали на машине, а остальные ребята – за ними в микроавтобусе.

Путь пролегал мимо Дубнов – родного города Марка, и когда машины поравнялись с ним, микроавтобус с ребятами неожиданно обогнал машину с Марком. На заднем стекле микроавтобуса он вдруг прочел огромные  буквы: «МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ, ЗАХАРЫЧ!». К горлу подкатил комок. Не ожидал. Мужики сентиментальностью не отличались. Еще один счастливый миг в его жизни.

В другой раз отмечали день его рождения – 40 лет – на турбазе в лесу на берегу огромного озера. Ребята подарили чудные и с юмором подарки. Обозвав Марка в своём поздравлении «знаменем» коллектива,  обернули его всего красным флагом Советского Союза с золотыми серпом и молотом, а вечером, когда стемнело, усадили с гитарой на импровизированное кресло на автомобильной покрышке и толкнули от берега в озеро. Получился удивительный концерт, причем вокруг на кусочках пенопласта плавали десятки свечей, отражавшиеся сотнями мерцающих серебряных капель в мелких волнах черного бархатного покрывала ночного озера. Так вдохновенно он не пел никогда.

 

Курск

           Что может быть непредсказуемее Судьбы?

Как-то раз в ноябре 1990 года Марку нужно было поехать в «Курскглавснаб», крупнейшую в регионе компанию, снабжавшая всю Курскую область продукцией, необходимой для комплектации жилых домов и предприятий. В компании работали сотни людей, и она всегда была успешной и надежной.

Кооператив уже два года сотрудничал  с «Курскглавснабом», получая от него полиэтилен и продавая ему же всю свою продукцию.

В тот год генеральным директором компании был назначен Анатолий Павлович Рыжков, бывший второй секретарь Курского областного комитета коммунистической партии – второе лицо в регионе. Умный, сильный, влиятельный чиновник с большими связями. Конечно, новая должность была для него понижением, но переживать неудачи он умел, и на новом месте сразу взялся за перестройку работы компании.

Марк приехал к нему, чтобы подписать необходимые кооперативу документы для получения полиэтилена.

Воспользовавшись отсуствием секретаря в приемной, сразу зашел в кабинет. Увидев, что он совещается со своими юристами и  следуя кивку его головы, присел на стул в конце длинного стола для совещаний.

Юристы докладывали Рыжкову состояние дел по текущим претезиям и искам, и Марк сразу понял, что настроение у них совершенно минорное. Иск за иском они объясняли шефу, что шансов выиграть у них нет, и что компании придется уплатить огромную сумму долга, неустойки и штрафов. Было видно, что Рыжков расстроен их сообщением, но, не будучи юристом, возражать не стал, отпустив их со словами:

—   Жаль, что моя работа у вас начинается с убытков. Не обрадовали.

Когда юристы ушли, оставив на столе груду документов, Марк подошел к нему, поздоровался, представился ( это была их первая встреча) и положил свои документы на подпись. Бегло прочитав их, Рыжков подписал и, заметив, что  он не спешит уходить, спросил:

—    У вас что-то еще?

—  Да. Анатолий Павлович, поскольку мне довелось присутствовать при  разборе ваших юридических дел, можно мне сказать своё мнение по некоторым из них?

—    Так вы кооператор или юрист?

—     И то, и другое.

—   И что вы можете добавить? Мне уже объяснили, что нет смысла идти в Арбитраж. Проиграем и еще госпошлину заплатим.

—   У меня другое мнение. Могу говорить?

И в течение почти двух часов Марк, не спеша и обстоятельно просматривая оставленные документы, рассказывал ему, как бы сам поступил по тому или иному делу. Какие бы документы истребовал у противной стороны, какие документы истребовал у компаний-партнеров, какие документы изготовил бы сам, каким способом оспорил акты приемки продукции. При этом коротко записывал для него последовательность предполагаемых действий, оставив довольно объемистую тезисную записку – руководство к действию.

Марк видел, что Анатолий Павлович впечатлён. Он поблагодарил, пожал руку и пообещал все проверить и еще раз собрать совещание юристов. Марк уезжал довольный – контакт с новым руководителем компании-партнера получился. А это было важно для продолжения добрых отношений. Важно для всего кооператива.

Прошло недели три. Однажды в понедельник днём Марк работал в своем маленьком кабинете в райпо.  Звонок. Снимает трубку.

—   Марк Захарович? – голос в трубке будто-бы и знакомый, но сразу идентифицировать не смог.

—   Да. А кто говорит?

—   Рыжков, помните такого?

—   Конечно, Анатолий Павлович, чем могу быть полезен?

—   Завтра в 10 утра вы должны быть в моем кабинете.

—   К сожалению, завтра не получится. День расписан по минутам.

—   Марк Захарович, Я по пустякам не приглашаю,  — настаивает Рыжков.

—   Понимаю, извините, но отменить запланированные заранее встречи не смогу. Давайте другой день.

—    Хорошо. Послезавтра устроит?

—    Не получится. Только в пятницу, — отвечает с сожалением в голосе.

Долгое молчание в телефонной трубке.

—   Ладно. Будь по-вашему. В пятницу, так в пятницу.

Значительно позже Рыжков признался, что за время работы большим начальником привык к тому, что на его зов да еще и по личному приглашению — летели по первому слову. Марк был первым, сказавшим твердое «нет». И это впечатлило Рыжкова.

В пятницу в 10 часов Марк вошёл в огромную приемную генерального директора «Курскглавснаба».

—   Марк Захарович? Здравствуйте! – улыбается приятная секретарша – Заходите. Анатолий Павлович вас ждет.

Заходит в тот же огромный кабинет. Рыжков встает, выходит из-за стола, крепко жмет руку и приглашает присесть.

По его рукопожатию Марк чувствует хорошее настроение и расположение к себе. В голове мелькает: «Наверное, мои предложения на предыдущей встрече сработали. Хочет поблагодарить.»  Но то, что он услышал, повергло в шок.

—  Значит так. Марк Захарович, я официально приглашаю вас переехать в город Курск и занять должность заместителя Генерального директора «Курскглавснаба» по ЭКОНОМИКЕ.

С минуту Марк ошарашено молчал.

—   Анатолий Павлович, почему я?

— Вы за один час подарили нашей компании несколько миллионов рублей, но это не главное. Я навел о Вас справки в Железногорске. И райисполком и райком партии дали вам  самую лестную оценку. Я этих ребят знаю еще по работе в обкоме партии и полностью им доверяю.

—    Спасибо, конечно, но у меня есть кооператив, работа в котором меня полностью устраивает.

—     Я предлагаю вам оклад — 400 рублей в месяц, в три раза выше средней зарплаты!

—     Я в Железногорске больше 5000  в месяц зарабатываю.

—     Я дам вам бесплатно трехкомнатную квартиру!

—     Спасибо, но в Железногорске у меня есть две двухкомнатные квартиры.

Рожков замолчал. На его лице, как на поверхности воды, волнами перекатывались  чувства человека, не привыкшего к отказам.

—  Черт побери! Да что вы зациклились на своём Железногорске! Вы что, всю свою жизнь хотите просидеть в этом районном городке? Я вам предлагаю не Курск. Я вам предлагаю ПЕР-СПЕК-ТИ-ВУ! Я хочу полностью перестроить работу «Курскглавснаба», этого застывшего в прошлом времени государственного предпрятия, превратив его в современную динамичную компанию, не уступающую лучшим западным аналогам. Для этого мне нужны новые, по-иному мыслящие люди. Поэтому я приглашаю вас. Дался вам этот Железногорск! Вас ждет Москва, Европа, Америка! А ваш пресловутый кооператив у вас никто не отбирает. Сможете руководить им дистанционно. Ну, соглашайтесь! – выпалил он одним духом.

Не столько смысл, сколько энергетика его слов проникла в глубину души и зажгла в ней огонек интереса. Смена событий, смена деятельности, смена места жизни, неизведанное – всё это не могло не увлечь.

Плюс возникла идея. У Коли Зубко, возник серьезный конфликт с милицейскими начальниками, считавшими себя хозяевами города и постоянно требовавшими от него дефицитных товаров. Диктат Коля не терпел и после ряда отказов, милиция возбудила против него уголовное дело, которое могло закончиться большими неприятностями.

Задействовав связи в Курской областной прокуратуре, Марку удалось прекратить это дело. Но до него донеслось  обещание Колиных врагов : «Все равно мы Зубко работать не дадим. Не сейчас, так позже —  всё равно будет сидеть».

А если увезти Колю из Железногорска, конфликт погаснет сам собой.

—  Анатолий Павлович, давайте сделаем по-другому. Я привезу Вам отличного заместителя по экономике – председателя кооператива Николая Зубко, а сам готов стать вашим заместителем по правовым вопросам. Мы с Колей давно одна команда, и своим успехом кооператив обязан ему так же как и мне.

Рожков задумался. Предложение было для него таким же неожиданным, как и для Марка — его предложение.

—    Ладно. Привозите вашего партнера. Познакомимся. Посмотрим.

Знакомство состоялось на следующей неделе и прошло  отлично. В тот же день Марк с Колей были оформлены в отделе кадров, а на следующий день  вышли на новую работу.

Итак, Марк переехал из Железногорска в Курск – 120 километров. Но каждую пятницу вечером он садился на машину и ехал в Железногорск,  проводя выходные с детьми. И они чувствовали, что папа с ними, заботится и любит их так же. Рано утром в понедельник уезжал. Вскоре он получил трехкомнатную квартиру в Курске, куда и переехал с мамой. Чуть позже Коля получил квартиру в доме напротив.

Времени осваиваться не было. Закончив месячную школу менеджеров, они были отправлены в министерство в Москву, перестраивать структуру компании на рыночные рельсы. Проводя большую часть времени в Курске, не забывали и свой кооператив в Железногорске, работа в котором катилась по накатанным рельсам. Прошло полгода. И вдруг — звонок от  главного бухгалтера кооператива: «Приезжайте. Срочно!».

Примчались, встретились и, как оглоблей по голове:

—   Марк Захарович, Николай Васильевич, ребята подняли бунт против вас. Считают, что раз вы уехали в Курск, вы не должны получать никаких денег от кооператива.

—     Кто зачинщик?

—     Володя Бродин.

У Марка потемнело в глазах. Володя Бродин, его друг и кум. Он был крестным отцом его дочери. Когда кормить семью тому было нечем, Марк взял его к ним на работу, где Володя сразу стал получать по 5,000 рублей. Работал четко и с удовольствием. Обставил квартиру, купил машину.

Он буквально «молился» на Марка с Колей, и они, считая его самым близким, назначили Володю председателем кооператива после отъезда в Курск.

Это было настоящим предательством. И, конечно, они сразу встретились с ним.

—    Володя, это правда?

—   Правда, — не стал отнекиваться Бродин – Ну а что вы хотели? Мы тут вкалываем, а вы с Колей  в Курске только деньги получаете?

—     Володя, а на чьем полиэтилене вы до сих пор работаете?  Кто все это время доставал и сейчас достаёт для вас сырье?  Кто  каждый раз ухитряется вырвать наряды в Москве в министерстве, а потом сам полиэтилен — на заводе в Уфе. Кто-то из вас? – начал Николай.

—   А кто вам организует весь сбыт-продажу пакетов, без чего вы и рубля не получите? Коля или кто-то из вас? Кто придумал, организовал и воплотил в жизнь кооператив, в который мы взяли тебя на работу, когда у тебя в доме было шаром покати? Может кто-то другой, кто-то из вас?.

Покраснев, Бородин опустил глаза. Молчал.

—   Ладно, Володя. С вами все ясно. Проживем мы и без денег кооператива. Удачи вам!

Это было поражение. И Марк очень остро его переживал. Оказывется, проработав вместе с ребятами из кооператива почти 700 дней, рождая его в муках из старых запчастей, разгружая вместе с рабочими вагоны с тяжеленными мешками полиэтилена, сутками работая и изредка, но необыкновенно классно отдыхая вместе, Марк всё это время идеализировал их. Был уверен, что их уважение – навечно. И вот такое … Переживать очередное предательство в его жизни было невыносимо.

После этого кооператив просуществовал всего несколько месяцев. Полиэтилен, добытый Марком раньше, у них закончился. И вскоре все вернулись на прежние работы и на прежние зарплаты по 150 рублей в месяц.

НЕБЛАГОДАРНОСТЬ – то, что в человеке Марк презирал БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ.

 

Сыновья

          Однажды, будучи в Киеве, Марк случайно познакомился с симпатичной веселой, необычайного остроумия женщиной. У Валентины был четырёхлетний сын Тимур – красавчик с большими голубыми глазами, которого прохожие на улице часто принимали за девочку. Отца не знал. Тот, живя в Германии, сыном не интересовался.

Тимур рос с мамой и бабушкой, баловавших его безмерно, не зная слова «нет». И как результат такого воспитания: мальчик пинал свою маму ногами прямо в центре города, если та отказывалась купить ему  мороженное.

После нескольких встреч в Киеве Марк предложил Валентине переехать с Тимуром в Курск, попробовать пожить вместе. Может как-то и сложится. С первого же дня взялся за воспитание мальчика. Никогда не кричал, не повышал голос. Но в течение месяца строгость, смешанная с искренним теплом, плюс безальтернативность: будет так, как решат старшие – сыграли свою роль. Тимур понял, что больше истерики не работают, и они поладили. Через месяц, не знавший отца ребёнок сам стал называть его «папой», и Марк тоже искренне полюбил его.

Но сложилось так, что, прожив вместе около года, они с Валентиной решили расстаться. Оставаясь друзьями. Марк проводил её и сына  на поезд в Киев, и еще долго душу жёг прощальный взгляд Тимура: « А ты к нам еще приедешь?».

Конечно же, он приехал. И ездил каждый год, помогая финансово и обеспечивая летний отдых на море. Главное, Тимур всегда знал: у него есть отец.

А вскоре абсолютно неожиданно прилетела весточка и от первого сына Владика.

После 13 лет молчания(!) вдруг позвонила его бабушка (бывшая тёща) и, залив слезами провод от Николаева до Курска, умоляла помочь Владику поступить в институт, так как иначе его заберут в армию, где, по её словам: «В настоящее время — сплошные насилие и произвол».

Убеждала в том, что за всё прошедшее время – все эти тринадцать лет — единственным папой для Владика был и остаётся только Марк. Что сын постоянно вспоминает о нём, слушает его песни, записанные на магнитофонную пленку.  Что он научился играть на гитаре и даже сам создал в школе музыкальную группу. Доказывала, что просто так, без знакомства, в институт в Николаеве поступить невозможно.

Этот звонок снова зашвырнул  Марка в прошлое, кажущееся таким далёким. Задел самые нежные струны души. Буквально через несколько дней он выехал в Николаев. Встреча с сыном после 10 лет разлуки была неоднозначной.

С одной стороны, на Марка смотрел высокий крепкий 17-летний почти незнакомый парень. Таким он его никогда не видел и даже не представлял. С другой стороны, Владик помнил некоторые моменты той далёкой прошлой  жизни, и разумом Марк осознавал, что это и есть тот самый солнечный щекастенький Владик, для которого он когда-то был первым, кого тот назвал и считал «папой».

—   В какой институт ты хочешь поступить? – спросил  его.

— В физкультурный. Но туда не пробиться. Только по блату (через знакомство).

—   Посмотрим.

Встреча с ректором института подтвердила правоту бывшей тещи. И тогда сработал второй вариант. Борис, дядя Владика, предложил попробовать поговорить с директором школы Олимпийского резерва, зачисление в которую автоматически освобождало от армии. Случайно оказалось, что этот директор как раз затеял полный ремонт своей квартиры, а стройматериалы достать невозможно.

Поэтому когда через три дня Марк притащил ему из Курска пол  вагона обоев, сантехники, красок, облицовочной плитки, паркет да еще и по оптовым (на 30% меньше розничных) ценам, вопрос о зачислении Владика был решён мгновенно. Отзанимавшись в этой спортшколе, сын спокойно поступил в институт физкультуры, который благополучно и окончил.

И, конечно, все эти дни в Николаеве рядом с Владиком и с Марком была Лера.

С «папой Лёшей» она давно рассталсь, и пыталась общаться с Марком, будто между ними и не было тех тринадцати лет разлуки и её предательства в трудную минуту. Не прямо, но очень недвусмысленно Лера давала понять, что не прочь начать их отношения с чистого листа. Особенно после того, как узнала, что Марк  разведён.

Вспомнились слова Тургенева: «Предавший раз, предаст и второй». Да и перегорело уже всё…

 

 

«Не дай вам бог

жить в эпоху премен…»

(Конфуций)

 

 1992-1993 годы

    26 декабря 1991 года как-то вдруг распался Союз Советских Социалистических Республик.

Распался абсолютно неожиданно для почти трехсотмиллионного народа, десятилетиями осознающего  себя как один, советский. Проснувшись однажды утром люди вдруг узнали, что прежней страны уже  нет. И теперь они живут в совершенно разных странах, с разными правительствами, экономикой и политическими устремлениями.

Три росчерка пера в Беловежской пуще уничтожили великую коммунистическую империю «братских» народов, просуществовавшую 73 года.

Пришедший к власти в России Борис Ельцин и его команда открыли шлюзы, и в страну неудержимым потоком хлынул капитализм. К нему надо было как-то приспосабливаться. Выживать

Марк с Колей Зубко, слава богу, уже имеющие опыт работы в кооперативе, открыли небольшое торговое предприятие с магазинчиком продуктов при нем. Распад Советского Союза сопровождался невероятным взлетом  цен на все товары. С каждым днем цены рвали вверх в геометрической прогрессии. Народ стонал. Рушилась все прежние представления о жизни в умах людей: идеалы, догмы, мечты.  Не стало многих товаров. Растаял сахар. Пустые полки магазинов.

Команда молодых реформаторов, собравшихся вокруг президента России, срочно закупала товары за рубежом. Стали появляться товары, но теперь у людей не было денег их купить.

По-прежнему, каждую пятницу Марк ехал из Курска в Железногорск, проводя выходные с детьми. Лизонька училась в школе и танцевала в ансамбле бальных танцев, руководимом её мамой. Таня занималась в Курском медицинском институте на фармацевтическом факультете.

Наступил 1993 год. Марк с больной мамой жили в Курске в трехкомнатной квартире. Мама к тому времени перенесла инсульт и из-за болезни ног почти не ходила.

 

Трудно сказать, можно ли считать то, что потом произошло с Марком провидением божьим или, как сказали бы атеисты, это просто был каскад совпадений, но буквально в течение нескольких дней его жизнь резко изменилась. Она завертелась бешеным волчком в калейдоскопе событий, сменяющихся одно за другим. Событий непредсказуемых, сложных, но обязательно с хорошим завершением.

 

Соседкой Марка по лестничной клетке была пенсионерка — учительница, мать его друга-доктора, которую  все звали «Евгеньевна». Они дружили и, приезжая из командировок, он обязательно привозил её любимые лакомства.

Однажды,  вернувшись из командировки, он позвонил  ей в дверь с подарками в руках. Евгеньевна, открыв дверь и не глядя ни на Марка, ни на подарки, вдруг поворернулась,  собираясь уходить.

—   Что случилось? Чем я вас обидел? – спросил он    удивленно.

—    Я всегда думала, что вы хороший папа, а вы  — плохой папа.

—     Я – плохой папа?

— Моя внучка Машенька вчера разговаривала с вашей Лизонькой. И та ей призналась, что вот уже несколько лет после проведённых с вами выходных дней каждое утро в понедельник, когда Вы уезжаете от неё в Курск, она ложится на диван и плачет. Вы знаете, что у нее дискинезия желчных путей на нервной почве? И после этого Вы – хороший папа?

Если бы пространство передо Марком пронзила молния, он был бы меньше поражен. Лиза никогда не выдавала своих эмоций, и, получается, ребенок так страдал из-за него, любящего ее больше всего на свете? В одно мгновение он понял, что никогда не сможет быть спокойным, а тем более счастливым, зная, что дочь так несчастлива из-за него.

Как зомби, Марк повернулся к двери, зашел с чемоданом в свою квартиру, поцеловал маму и, сняв телефонную трубку, позвонил бывшей жене на домашний телефон. С момента развода прошло 8 лет. Трубку сняля Лиза. Ей двенадцатый год. Мечтала о велосипеде.

—    Привет, доченька! Как дела?

—    Хорошо, папуля? Как у тебя?

—  Тоже нормально. Угадай, какой подарок я приготовил тебе на 8-е марта? – спросил, будучи уверен, что она назовет велосипед.

В трубке повисло молчание. И вдруг вскрик, а затем такой радостный милый родной голосок:

—   Ты к нам возвращаешься?!!!

 

  Железногорск

          Конечно, первым делом пришлось объяснить партнёру, что на настоящий момент его главная задача – помочь дочери восстановиться и физически, и морально. Не сделав этого сейчас и учитывая её возраст, Марк боялся  нанёсти ей травму на всю жизнь.

Итак, договорившись, что командовать их торговым предприятием, которое приносило скромную прибыль,  останется Николай, Марк вернулся в свой любимый Железногорск. Город-картинка. Молодой, зеленый, светлый. Те же широкие прямые улицы с тополями по бокам. Уйма знакомых и приятелей. Братья-армяне, его добрые и верные друзья. Все быстро и с радостью узнали, что Марк вернулся.  И не только они.

Не прошло и недели, как зазвонил домашний телефон:

— Марк Захарович, добрый день! Это Попцов, зам председателя райисполкома. Не могли бы вы заглянуть ко мне на минутку?

«Интересно. Не успел приехать, а уже понадобился местной власти, — подумал Марк, — и зачем же, по какой причине?»

Войдя в кабинет чиновника, он сразу увидел на столе  большую карту земельных участков, расположенных вокруг озера в центре города,  под застройку коттеджей.

— Марк Захарович, я сразу быка за рога. Мы с председателем райисполкома узнали, что вы вернулись  в город и решили, что настало время отблагодарить вас за прошлые дела.

Меньше всего ожидал услышать такое. Никаких дел у него с районными властями никогда не было. Не подвох ли это?

—    Простите, что вы имеете ввиду?

—  Мы помним, как вы с риском для себя и своей семьи защищали Ивана Трофимовича Полозкова, вашего шефа по работе и нашего близкого друга. Защищали в то время, когда все от него отвернулись. Добрые дела должны вознаграждаться.  Вот карта земельных участков вокруг озера. Центр города. Цена для Вас – копейки. Выбирайте любой  участок и стройте дом своей мечты!

«Ревизор». Немая сцена. За все время адвокатской практики да и на протяжении всей жизни как же редко приходилось встречаться с проявлениями БЛАГОДАРНОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ!  Пальцев на одной руке хватит.

А тут спустя восемь лет после случившегося люди помнили, не забыли и придумали такой прекрасный подарок! В этом жесте была не только благодарность ему, но и дань их по-настоящему искренних дружеских чувств Полозкову, которого Марк защищал.

— Спасибо огромное, Михаил Григорьевич! У меня, конечно, нет слов. Подарок просто царский! – пробормотал Марк и тут же вспомнил, что Коля Зубко как-то вскользь упомянул, что мечтал об участке у озера, в этом месте.

— Михаил Григорьевич, вы знаете, что мы с Николаем Зубко партнеры и друзья. Мне будет неловко строить  коттедж только себе. Простите мою нескромность, но не могли бы вы рассмотреть вопрос о выделении еще одного участка для Николая?

Попцов задумался. Попросил подождать и вышел из кабинета, видно, посоветоваться.

— Хорошо, – сказал он после возвращения. – Дарить, так дарить. Берите рядом участок и для вашего партнера.

Так началась первая строительная эпопея Марка. Короткая, но запомнившаяся на всю жизнь.

На следующий день он помчался в Курск. Когда Николай услышал о земле у озера, первой реакцией его  была хоть и сдержанная (как, между прочим, и всегда), но – радость. А затем, будучи экономистом намного лучшим, чем Марк, он взял ручку и бумагу и в течение 10 минут показал, что денег, имеющихся у них обоих с учетом будущих заработков, хватит только на строительный материалы. За работу платить нечем. Восторг как пришел, так и расстаял. Уехал домой расстроенный.

Прошло несколько дней. Как-то вечером звонок в дверь. Открывает. На пороге двое  незнакомых пожилых мужчин.

—   Простите, Марк Захарович здесь живет?

—   Это я.

—   Разрешите войти?

—   Заходите. Вы кто?

—  Мы из церкви баптистов. Знаете наш новый Дом для молитв на улице Курской?

—  Знаю. В самом центре города, красивый большой дом из белого кирпича.

—    Да, строили его всем миром. Последние копейки верующие отдавали.

—    И что с ним?

—   Он слишком понравился одному из больших чиновников. Видно, хочет себе забрать. Прокуратура нашла какие-то нарушения в оформлении земли и подала иск в суд от имени властей Железногорска об изъятии дома. Но мы знаем, КТО лично претендует на наш Дом. Помогите, пожалуйста. Вас нам рекомендовал наш знакомый Юрий Муха. Вы его когда-то от тюрьмы спасали.

С земляком Юрой Мухой, защита которого закончилась успешно, Марк продолжал поддерживать добрые отношения. Да и мужики просили так жалобно, что отказать им было невозможно.

—   Ладно. Я посмотрю дело.

Тщательное изучение документов привело к выводу, что хоть прокуратура и нашла несколько незначительных нарушений во время строительства, но основная правовая база — не нарушена. Отобрать здание у баптистов при грамотной защите прокурору не удастся.

Подготовив контраргументы, навестил помощника прокурора, участвовавшего в этом деле. Спросил, хочет ли он встретиться в суде при таких небольших шансах на победу.

— Да тут дело не во мне, Марк Захарович. Нам из горисполкома приказали – мы исполняем. Решайте вопрос с властью. Решите, мы иск отзовем – ответил помощник прокурора.

Большого чиновника, нацелившегося на дом в центре города из белого кирпича, Марк знал. И тот его знал.  Разговор был коротким. Узнав о судебной перспективе этого дела и о том, что итоги его могут попасть в прессу с упоминанием его имени, чиновник замахал руками и тут же позвонил прокурору , попросив отозвать иск.  Дело было прекращено.

Прошла неделя. И снова вечером – звонок в дверь. На пороге те же баптисты. Пригласил войти. Смущенно благодарят, жмут руку.

—   Марк Захарович, как нам  отблагодарить вас? Денег у нас не густо.

—     Все нормально, мы ведь ни о каких деньгах и не договаривались.

— Послушайте, а вам, случайно, построить ничего не надо или отремонтировать?

Оп-па!  В сердце вспыхнула радость. Действительно, Бог есть на свете! Ведь он уже  похоронил свою мечту построить дом у озера.

—   Случайно, мне ОЧЕНЬ НАДО построить аж два домика у озера, только денег на работу не хватает, — ответил Марк.

—  Вот и замечательно, – обрадовались мужики – мы дадим Вам двух лучших строителей — мастеров на все руки. Вы только кормите их, поесть любят.

И уже на следующий день к Марку явились два парня. Высокие крепкие молодые дубки. Немногословные. Еле успевал быть у них и снабженцем и подсобным рабочим.  И, несмотря на то, что доставать стройматериалы и подъемный кран было не легче, чем луну с неба, вместе они за несколько месяцев построили фундаменты, внешние стены, внутренние стены и перекрыли бетонными плитами коробки двух домов Марку и Коле, который регулярно передавал деньги на стройматериалы. Деньги, заработанные на совместном торговом предприятии в Курске, которым теперь занимался Николай.

Наступила осень. Зарядили дожди. Строительство приостановилось. Не только из-за дождей, но и из-за нехватки денег. Цены на стройматериалы рвались в небо,  и  успевать за ними было нереально.

И тут Судьба швырнула Марка совсем в другом направлении. Неожиданном и с абсолютно непредсказуемыми последствиями.

 

 Москва

        В 1983 году, отдыхая с семьёй на турбазе у моря под Одессой, Марк познакомился с москвичом Александром Васильевым. Чуть постарше, худощавый, стройный, красивый брюнет с благородной сединой на висках. Умница и эрудит. Преподаватель института связи. Они прекрасно поладили, и приятное общение вполне заменяло вечерние развлечения на курортах, которых на их базе и вовсе не существовало.

Расставаясь, обещали продолжить знакомство, хотя, надежды на это у Марка, судя по  опыту общения с другими москвичами, было немного. Обычно, попадая в Москву и пытаясь встретиться с теми, кого он раньше так гостеприимно принимал в Железногорске или Курске, встречал только разнообразные отговорки.

Саша оказался исключением. Узнав, что Марк как-то  приехал в Москву по делам, он сразу пригласил его к себе домой, познакомил с детьми, красавицей-женой и оставил ночевать у себя. В то время проблема переночевать в Москве была для провинциала практически неразрешима. В гостинницах мест нет. Единственным другом кто всегда принимал его в своей двухкомнатной квартире в Москве, был земляк, сын Анны Михайловны Миша Гордон.

Марк очень любил общаться с Сашей. Они понимали друг друга с полуслова.

Как говорят сейчас, были на одной волне. Так откровенно, как с Сашей, он мог разговаривать с немногими. И не раз в течение всего этого времени Саша сокрушался:

«Эх, Марк, как было бы классно, если б ты жил в Москве! Здесь для тебя такое поле деятельности, столько возможностей!  Да и общались бы гораздо чаще…». Марк кивал, прекрасно понимая, что это практически невозможно. Во-первых, и это главное, квартиры в Москве у него не было. И во-вторых, найти работу — нереально.

Постепенно разговоры об этом сошли на нет. И как же он удивился, когда в начале ноября 1993 года, как снег на голову,  обрушился междугородный звонок, и взволнованный Сашин голос в телефонной трубке прокричал:

—  Марк, привет! Быстрей бери билет в Москву и сегодня же выезжай. Завтра после обеда у нас встреча с Генеральным директором концерна «Оптимус». Сестра моего друга Андрея работает у него заместителем. Я уговорил её порекомендовать тебя. Им сейчас срочно нужен юрист. Я расписал тебя как чудо-юриста. Приезжай, они ждут тебя  на интервью.

— Саш, спасибо тебе, конечно. Но юристов в Москве, как собак нерезаных. Покруче меня. Кому я там нужен, да и жилья своего в Москве, как ты знаешь, у меня нет.

—   Юристов много. Хороших меньше. А по рекомендации – вообще нет. Что ты теряешь? Билет купить  недолго да и ехать всего 6 часов. Утром тебя жду.

Больше Марк не спорил. И действительно, что терять?  Вперёд!

Серая ноябрьская дождливая Москва. Начало 90-х. Громады обшарпанных зданий и нескончаемый, запрудивший все улицы и переулки, рвущийся за их пределы грязный дикий табун машин. После уютного тихого Железногорска – Содом и Гоморра.

Марк с Сашей едут по городу на встречу с генеральным директором «Оптимуса» Владимиром Леоновым. Дух упадка и разрушения во всем. Проезжают заводы и фабрики. Не работающие. Сдающие площади в аренду торгашам. Научно-исследовательские институты с окнами, покрытыми серо-черным налетом. Не функционирующие, поддерживающие своё существование той же арендой.

В здании одного из таких бывших научно-исследовательских институтов недалеко от Ботанического сада концерн «Оптимус» и арендовал несколько этажей, намереваясь расположить здесь своё будущее производство.

Друзья заходят в переговорную комнату и располагаются в углу её за длинным прямоугольным столом. Волнения – ноль. Марк заранее настроен на неудачу и поэтому абсолютно спокоен.

Через минут пятнадцать в комнату быстрым шагом входят Леонов, крепкий лет пятидесяти мужчина, с постоянно напряженным взглядом восточных карих глаз, и его заместитель Ирина Владимировна, сестра Сашиного партнера, миловидная круглолицая женщина лет сорока с голубыми глазами. Садятся на ту же сторону стола, где и Марк с Сашей, закрывая путь к выходу.

Марк встаёт, представляется. Вместо ответного представления слышит скрипучий, чуть с издёвкой голос Леонова:

— Так это вы и есть тот «чудо-юрист», о котором мне говорила Ирина Владимировна?

В ответ вынимает свой красный диплом юридического института и кладёт перед  ним. Не глядя на диплом, Леонов задаёт вопрос:

—     Жильё в Москве есть?

—     Нет.

—    Вы нам не интересны…

Вот и всё. Коротко и ясно. Короче не придумаешь. Интервью окончено. Как и предполагал.  А всё равно в душе неприятно защемило. Зачем ехал?

Медленно поднимается, забирает и прячет диплом. Саша тоже поднимается вместе  с ним. И в этот самый миг в переговорную комнату входит делегация иностранцев. Улыбаются, здороваются за руку и садятся за стол напротив Леонова, который и не думает вставать, чтоб освободить выход Саше и Марку. Поневоле пришлось опять присесть и присутствовать на  переговорах.

Вернее, как оказалось, переговоры между «Оптимусом» и фирмой «Philips» длились уже несколько месяцев. И сегодня, наконец, должно состояться подписание многомиллионного долларового контракта на поставку голландцами запасных частей компьютеров для их отверточной сборки, которую «Оптимус» намеревался организовать в Москве и производить на площадях, арендованных в этом институте. Примерно около часа они обсуждали последние детали сделки, после чего голландцы торжественно подписали все листы объемного контракта и передали его для подписания Леонову вместе с позолоченой ручкой «Паркер».

И когда тот взял ручку и открыл контракт, какая-то сила вдруг подняла Марка, и, обращаясь к Леонову, он с вызовом   бросил:

— Владимир Леонтьевич, я случайно оказался свидетелем ваших переговоров. А разрешите мне как стороннему наблюдателю задать один очень простой вопрос?

Удивлённый взгляд Леонова  был принят за согласие.

— А под каким логотипом вы собираетесь выпускать и продавать ваши компьютеры? Учитывая, что все прилавки забиты продукцией известных мировых брендов, вы рассчитывете, что кто-то будет покупать собранные вашими людьми компьютеры «Оптимус» или «Ласточка», или как вы их еще назовёте, вместо лучших западных аналогов? Даже если ваши изделия будут дешевле зарубежных (а они 100% дешевле не будут) их никто не возьмёт. Потому что их никто не знает! Зарубежные фирмы вложили миллионы долларов в рекламу. За ними многолетний опыт успешной работы на этом рынке. ”Philips” однозначно заработает на продаже вам деталей.  А что заработаете вы?   А спросите-ка у голландцев, дадут они вам свой ЛОГОТИП?

Большая пауза. Переводчик переводит иностранцам слова Марка. Медленно поворачиваясь от него  к голландцам,  как будто в раздумье, Леонов спрашивает:

—   Вы нам дадите логотип  “Philips”?

Те, возмущенно загалдев между собой, через переводчика отвечают:

—    Нет. Это невозможно. Мы не можем нести ответственность за качество сборки вашими людьми и ставить под удар репутацию фирмы.

—    Вы нам не интересны, — вдруг, тем же безапелляционным тоном, что и полчаса назад Марку, рубит Леонов, отодвинув от себя неподписанные им экземпляры контракта и, не обращая внимания на застывших в шоке голландцев, поднимается и направляется к выходу.

А когда Ирина Владимировна поднялась за ним, он, обернувшись к ней, обронил, кивнув в сторону Марка:

—  А он – ничего.  Проконсультируйся по МОЕМУ вопросу.

Если бы из глаз участников делегации “Philips” могли вылетать настоящие молнии, Марк сейчас безмятежно существовал бы в виде серенькой кучки пепла весом в  300 грамм. Слава Богу, пронесло.

У обалдевших голландцев перехватило дух. За три минуты потерять результат трехмесячного труда: перелётов, переговоров, работы над контрактом да и просто денег, связанных со всем этим!

Они не знали Россию 90-х. Новая страна. Новые-старые люди. С вывернутой на изнанку уже не советской душой. Страна, вдруг, откуда ни возьмись, победившего капитализма.  По-настоящему дикого. Тогда её ещё никто не знал… Даже сами русские…

 

 Сочи

   —   Ситуация следующая, — оставшись  наедине, начала Ирина Владимировна, – недавно мы приобрели в Сочи землю под строительство небольшого пансионата для работников нашего концерна. За один миллиард рублей наличными(?!). Оформили покупку на частное лицо. На нашего Генерального директора. Как Вы считаете, эта сделка законна? У нас не возникнет проблем при строительстве и эксплуатации пансионата?

—  Ирина Владимировна, ни один нормальный юрист не даст Вам однозначный ответ. Вопрос очень серъёзный, и для его решения мне надо провести расследование на месте, в Сочи, по оригиналам материалов,  послуживших основанием для сделки,  — пояснил Марк.

—  У Вас паспорт с собой?

—  Да, вот он.

— Давайте. Сейчас я сниму копию, чтобы взять вам билет на самолет. Сегодня вторник. Жду вас в воскресенье в аэропорту Внуково к 3-м часам дня. Согласны?!

«Вот так. Сразу быка за рога. Лететь с чужими людьми расследовать законность сделки, которая с самого начала имела «запашок»? И совсем не добрый! Не оговорив ни условий работы, ни размера гонорара. Черта. Переступать или нет?» — промелькнуло в мозгу.

Так или иначе, но в следующее воскресенье, мрачное от раскинувшегося покрывала с низких мутных туч над головой, Марк ждал Ирину Владимировну у входа в аэропорт.

В 15-30 в десяти метрах от него остановился новенький, блестевший черным лаком Гранд-Чероки. С первого пассажирского сиденья вышла Ирина Владимировна, а за нею двое мужчин.

Впереди довольно симпатичный кавказец, небольшого роста, но с широченными плечами и руками ниже колен (член профессиональной  сборной Италии по боям без правили) и с  ним  огромный молодой «медведь» — парень выше двух метров и килограммов под 120 не меньше, с на редкость устрашающим выражением лица. Оба в характерных кожаных куртках и с видом, не предвещавшим ничего хорошего. Криминалом от них несло за версту.

—  Бандиты! – мелькнула мысль. — Они-то тут причем?

Отведя Ирину Владимировну в сторону, Марк тихонько спросил, кто эти люди и собираются ли они лететь с ними.

—   Не волнуйтесь, Марк Захарович, — с улыбкой отвечала она, — Это  наша ОХРАНА. Они обеспечат нам безопасность в Сочи. Времена сейчас сами знаете какие.

—  Я понимаю, КТО они такие,  но мы так не договаривались. Я с такими людьми работать бы не хотел.

—  Вам ни о чём беспокоиться не нужно.  Поверьте мне, всё будет хорошо.

Возражать дальше было бы просто стыдно. Ещё подумает, что струсил. Конечно, Марк знал, что с распадом Советского Союза, ослаблением власти и поголовным обнищанием населения в России, да и в других республиках СССР, в больших и малых городах не только бывшие уголовники, но и группы бодибилдеров, качавших мышцы по подвалам и спортзалам, стали сбиваться в банды и почти в открытую грабить. Нет, не случайных прохожих, а коммерческие фирмы, банки, заводы и другие, имеющие деньги структуры.  Происходило это так.

К руководителям этих структур заявлялись плечистые парни в кожаных куртках и объявляли, что с этих пор они берут их фирму или банк ПОД СВОЮ «ОХРАНУ» — обеспечивают «крышу». И что если кто-то другой, в том числе и милиция, посмеет «наезжать», то по первому зову они явятся и «разберутся» с вымогателями.

Особенно вольготно бандиты чувствовали себя в больших городах, где было чем поживиться, и Москва в этом списке занимала первое место. Здесь действовали и кавказские, и среднеазиатские, китайские и корейские группировки, постоянно конфликтуя между собой. И вскоре кладбища зачернели помпезными памятниками над могилами, в которых упокоились парни, не дожившие и до 30 лет.

Но самыми мощными были бандитские группы из окраин Москвы и Подмосковья: «ореховские», «измайловские», «солнцевские». Их главари, благодаря огромным деньгам, имели высоких покровителей не только в правоохранительных органах, но и во властной верхушке. Одна из этих «команд» и облагодетельствовала своими услугами концерн «Оптимус ».

Не встречаясь раньше с подобным явлением в Железногорске, сейчас Марк с бандитами столкнулся впервые. Старшего из них звали Карэн, а его спутника с обезображенным шрамами лицом, никогда не менявшим природно свирепого выражения – Демон.  Вернее, это была его кличка. Они практически не разговаривали, погруженные в свои «глубокие» размышления.

Вечер. Их самолет приземляется в аэропорту Сочи. Выходят на трап. Прямо у трапа их встречают два черных джипа «Гранд Чероки» — любимые авто бандитов, такие же, как и те, что привезли спутников Марка во Внуково. Марк слышал, что Сочи «держали» армяне. Так и вышло. Земляки Карена в обязательных кожаных куртках приветствовали  «охрану» «братскими» объятиями. Все сели в машины и прямо по лётному полю покатили к выходу.

До этого Марк бывал на отдыхе в Сочи неоднократно. В советское время попасть в этот город и получить путевку в санаторий было за пределами возможностей. В сравнении с пыльной обшарпанной российской провинцией Сочи казались раем. Белоснежные с прекрасной и разнообразной архитектурой санатории и дома отдыха; невиданные южные деревья и кустарникики, пирамидальные кипарисы и пахучий можжевельник; набережная с десятками уютных кафе и, наконец, сине-голубое и каждый день разное Черное море – мечта, воплощенная в жизнь. И нескончаемые радостные загорелые потоки отдыхающих со всех концов страны.

Каким же обшарпанным и несчастным выглядел этот город теперь. Разбитые дороги. Посеревшие здания санаториев с ободранными и даже полуразрушенными фасадами. Болтающиеся входные калитки. И практически пустой город – людей почти не видать.

1993 год – год всероссийской разрухи: в промышленности – чемпионат по закрытию тысяч заводов и фабрик; в сельском хозяйстве – отсуствие техники сеять, пахать, убирать урожай;  в здравохранении и культуре – полное безденежье, вынуждавшее докторов и профессоров сотнями уходить экспедиторами в торговлю лишь бы прокормить семью; народ, выживающий на макаронах из магазина  и картошке с крошечных дач.

Джипы миновали практически неосвещаемый в сумерках город и помчались дальше. Через некоторое время они приехали в ранее элитный, но совершенно пустой сейчас курортный комплекс «Дагомыс». Не успел Марк разместиться в своем номере — стук в дверь. Карен просит спуститься, «перетереть» надо.

 

Расстрел у железнодорожного вокзала.

        Ненадолго вернёмся на пару месяцев назад – время, предшествовавшее поездке Марка в Сочи с Ириной и её «охраной».

        Город Сочи – «жемчужина Черноморского побережья Росии» — переживал не лучшие времена. Противостояние между «армянским» и «греческим» криминальными кланами в борьбе за теневую власть в городе достигло своего эпогея.

         Воспользовавшись арестом нескольких армянских авторитетов, «греки» перешли в наступление. Сначала они взорвали мину, прикреплённую к столбу линии электропередач в пятидесяти метрах от кафе «Оазис», где должны были собраться армянские «братки». Но тем повезло – были убиты трое случайных посетителей, а пятеро получили ранения.

         В начале августа в сочинском кафе «Рубин» «греки» расстреляли пять человек, в том числе и братев Юноевых, тесно связанных с армянским кланом.

         Выбора у армян не оставалось – только контратака. Тем более, что от их источников в милиции поступила информация: поражённые наглостью и жестокостью «греческой» группировки высшие чиновники МВД города Сочи считают действия греков беспределом и вызовом законной власти. Значит, особо препятствовать их устранению не станут.  Как не станут и особо напрягаться, чтобы искать виновных.

           В тот серый дождливый осенний день за одной из колонн Сочинского железнодорожного вокзала, прислонившись к ней, и не заметный для прибывающих на привокзальную площадь пассажиров и провожающих, стоял худощавый среднего роста мужчина в черном кожаном, длинном до пят плаще. Огромные солнцезащитные очки закрывали почти пол—лица.

          В руках его, затянутых в черные кожаные перчатки, трепыхалась под ветром газета, которую он якобы читал, а на самом деле – еще один предмет маскировки.  Среди своих он был известен как «Коча» — Армен Кочарян. И его неотрывный, будто застывший, взгляд был устремлён на невысокого полного пожилого человека в черной жилетке и грузинской кепке—аэродроме, сидящего  на стульчике с правой стороны вокзала  и имеющего хороший обзор привокзальной площади. Продававшего крем для чистки обуви, щётки, шнурки и прочие дорожные мелочи.

          Вокруг Армена люди входили в здание вокзала и выходили из него. Учитывая, что сезон для отдыхающих уже закончился, их было намного меньше, чем в летние дни. Спокойная, мирная, обычная жизнь привокзальной площади.

         Армен бросил быстрый взгляд на часы. Без четверти два. Минуты ожидания тянулись нестерпимо долго. Но ждать он умел.

          И вдруг Армен напрягся – пожилой продавец шнурков резко сдёрнул с головы свою большую кепку. Армен чуть выглянул из—за колонны и увидел, как из подъехавших к вокзалу двух огромных джипов «Кадиллак» вышли четверо крепких ребят в кожаных куртках и с дорожными сумками за плечами. Они повернулись спинами к нему, прощаясь с товарищами, оставшимися в машинах, а затем неторопливо направились к входу в вокзал рядом с колонной, за которой он стоял. «Кадиллаки» не уезжали. Они развернулись лицом к вокзалу, и их пассажиры провожали взглядами удаляющихся товарищей.

          «Греки!» — пронеслось в голове Армена. Четверка «братков» еще не достигла и третьей  ступеньки, когда Армен, черным призраком, наполовину высунувшись из-за колонны, возник перед ними, отбросил правую полу плаща и вскинул  автомат.

         Не снимая его с плеча, он намертво приклеил палец к утопленному до конца курку. Послушный автомат быстро и отрывисто залаял, и очередь смертоносных игл несколько раз прошила «греков» слева — направо, обратно и по диагонали, сметая их со ступенек вниз под крики ужаса случайных прохожих.  Двое из последних, оказавшиеся в пределах фронта огня, были легко ранены.

       А с площади уже бежали трое товарищей расстрелянных только что греков, беспрестанно паля на ходу из пистолетов. Но расстояние от них до Армена было слишком большим, и почти все пули свистели мимо. Только две из них взрыхлили колонну рядом с Арменом.

            Отлаяв, автомат Кочи замолчал и верным псом улёгся на верхней ступеньке, а Армен,  тенью скользнув внутрь вокзала, выбежал на перон, прыгнул в вагон одной из отправлявшихся электричек и исчез из города на целый месяц. Пока разговоры и обсуждения внезапной гибели беспредельщиков—греков не поутихли на самых разных уровнях: от обывателей до руководства МВД.

            Потери списали, как обычно в этих случаях поясняла местная газета, на «разборки криминальных кланов». И  в этот раз она не ошибалась.

 

Всего этого, спускаясь с Кареном в небольшое кафе при гостинице,  Марк, конечно, не знал и знать не мог, хотя позже Карен, конечно же,  подробно просветил его во всех деталях. Они подошли к столику, за которым расположились двое местных, встретивших их в аэропорту, вместе с  Демоном.   Карен представил их друг другу:

— Это Самвэл.  Это Армен.  Армен Кочарян, — почему-то с нажимом произнёс Карэн.

Марк сразу понял – Армен здесь старший.

— Захарыч, — с нажимом в голосе начал Армен, – говорят, ТЫ, тут всех взбаламутил. Уважаемых людей  — кивок на Карена с Демоном — прилететь заставил. Ты сомневаешься в сделке с землей? А ты знаешь, что эту сделку ДЕЛАЛИ МЫ? Там все путём. ТЫ ЧЕМ ОТВЕТИШЬ, если не докажешь, что сделка  неправильная? О себе подумал? – неприкрытая угроза и тяжёлый, пронзающий насквозь взгляд Кочаряна, сдавили сердце. Марку вспомнилась подобной остроты ситуация в первой зоне, когда к ответу Омурбека призывал он сам. И тогда речь шла о жизни и смерти.

Сейчас было другое. «Ответить», т.е. компенсировать  провал своей миссии, в данном случае, можно было только большими деньгами, которых у Марка и в помине не было. Поэтому, ничего не оставалось, как, глядя прямо в глаза Армена, в тон ему так же жёстко спросить:

—   А ЧЕМ ОТВЕТИШЬ ТЫ, если сделка окажется  НЕЗАКОННОЙ?

Ответ (вернее, вопрос) явно неожиданный. 10 секунд глаза — в глаза. Кто первым отведёт взгляд. Ощущение не из приятных. «Охрана» концерна – Карен и Демон — как воды в рот набрали.

Наконец, не отводя взгляд, Армен с нескрываемой угрозой цедит сквозь зубы:

—   Ладно. Побазарили. По расходу.

Оказавшись в своем номере, Марк пытался лихорадочно соображать сквозь грохочущую внутри барабанную дробь: «Так, это — капкан. Я для бандитов, которые провернули эту сделку – нежданно возникшая угроза. Единственная проблема. Нет человека – нет проблемы. Один миллиард рублей, это 1 миллион американских долларов. А цена человеческой жизни – всего пятьсот. Ждать до утра резона нет.  Шансов на то, что я встречу  это утро живым – раз, два и обчёлся. Единственный выход – исчезнуть. А если мой номер уже под наблюдением?»

Осторожно выглянул, а затем вышел на балкон. Вечер. Темень. Тишина. Жуть. Балконы номеров отеля почти соприкасаются друг с другом. В стекле балконной двери через две комнаты от него – свет. И в самом конце стены тоже свет.

Марк схватил свою сумку с вещами и, не спеша, начал  рейд с балкона на балкон, пригнувшись там, где есть свет.

Наконец, перелез на балкон  последнего в ряду номера и присел. Осторожно приподнял голову. В комнате — двое  полных пожилых мужиков в подтяжках спиной к нему не столько ужинают, сколько пьют: на столе батарея бутылок. Пробует балконную дверь. Она, на счастье, открыта. Тихонько заходит, оказавшись перед хозяевами номера, застывшими в изумлении. Кивает им, как старым приятелям, и выскальзывает в коридор. Дверь пожарного выхода рядом. Проскакивает в неё и все восемь этажей ступенек пролетает со скоростью звука. Выбегает на улицу и прыгает в одно из стоящих у входа такси.

—  На Бытху. Быстрей.

Помчались. Обернулся. Темень непроглядная. Погони не было. Значит, проскочил. Береженного — бог бережет.

 

Следствие на грани фола

          Впервые в Сочи Марк попал за семь лет до описываемых событий. Совершенно случайно удалось устроиться в пансионат «Светлана», что в то время было равносильно попасть на прием к президенту США.

Вскоре подружился с работавшей здесь кастеляншей Анной Сергеевной Лучкиной, чрезвычайно доброй и приятной в общении женщиной, старше него лет на пятнадцать. Неоднократно бывал у нее дома, познакомившись с ее семьей: мужем Алексеем, сыном Романом и племянником Сергеем Хмурым. Жили они очень бедно, и Марк помог им купить новый холодильник, а также устроить свадьбу Роману. Впоследствии, бывая в Сочи почти каждый год, обязательно навещал эту семью, встречая всегда самый радушный и теплый прием. Жили они в горном районе города, называвшемся Бытха.

Именно туда сейчас и доставил его таксист. И, конечно, удивлению и радости хозяев не было предела. По пути заскочив в магазин, Марк купил продукты, и они вкусно поужинали. О цели своего приезда не сообщил, но предупредил о том, что о его пребывании у них, никто не должен знать. И был уверен: эти люди ни за что не выдадут: ни бандитам, ни милиции, которая часто бывала с теми заодно.

Продумал план действий. Утром побрился, надел белую рубашку, костюм, галстук – вид вполне официальный. Взял портфель и на такси прибыл в администрацию Хостинского района города Сочи, утвердившую договор купли-продажи участка, на котором «Оптимус» собирался строить пансионат для своих работников.

Этот договор Ирина Владимировна вручила Марку еще в самолете. Оказалось, что земля, купленная на имя частного лица – генерального директора Леонова, принадлежала государственному сельхозпредприятию – совхозу. А государственную землю в то время купить было практически невозможно. Договор был подписан директором совхоза, а утвержден Главой администрации  именно этого, Хостинского района города Сочи.

В приёмную главы района вошёл чуть раньше 8-ми часов утра. Вопросительный взгляд секретарши.

—  Меня зовут Рубин Марк Захарович, я  корреспондент «Комсомольской правды». Мне нужно срочно переговорить с Главой администрации по вопросу, имеющему чрезвычайную важность для Хостинского района, — серьёзность тона сомнений не вызывала.

Представился, а у самого холод в груди: вдруг потребует удостоверение корреспондента газеты, тогда вся затея рухнет. Но, видимо, уверенное вторжение в приемную, официальный костюм, портфель в руке, взгляд прямо в глаза и напор в голосе не зародили сомнений в хорошенькой головке секретарши. Она тут же нажала кнопку селекторного устройства и промурлыкала в микрофон:

—  Сергей Станиславович, к вам корреспондент «Комсомольской правды».

—   «Комсомолки» ?  Вот это да!  Приглашай.

Нужно сказать, что в то время пресса еще играла важную роль в жизни общества.  Чиновникам всех уровней было чрезвычайно важно, что о них напишут столичные газеты. Ведь от этого зависело отношение к ним и начальства, и населения.

Входит в просторный кабинет. Навстречу поднимается и идёт к нему  с широкой улыбкой на лице стройный седовласый мужчина. Представились друг другу. Глава администрации крепко жмет руку,  предлагает садиться.

—  Как долетели? Может позавтракаем?

—  Спасибо большое, но сначала к делу. У меня задание: сделать большую статью о землепользовании в городе Сочи. Решил начать с вашего района.  Надеюсь, у вас с этим все в порядке?

—    Конечно. Мы очень ответственно подходим к вопросам землепользования, — отведя глаза в сторону, почти как на официальном докладе отчеканил Глава администрации.

—   Ну вот и отлично. Могу я посмотреть документы за этот год?

—   Сейчас распоряжусь.

И на последующие четыре часа Марк погрузился в ворох правовых документов о земле, действующих в Хостинском районе. С некоторых из них по его просьбе секретарша сделал копии. Картина происшедшего потихоньку начинала проясняться.

Вежливо отказавшись от обеда, поймал такси и поспешил уже в администрацию самого города Сочи, вышестоящую инстанцию для администрации Хосты.

Сценарий получения документов для изучения был аналогичным, правда, к Главе города не пошел, это был вопрос его заместителя, любимой газетой которого оказалась как раз «Комсомольская правда». И опять никому не пришло в голову спросить удостоверение корреспондента «Комсомолки». Внешний вид и уверенность вполне его заменяли.

Еще три часа работы с документами, и у Марка собралась полная папка копий различных постановлений, решений, других правовых актов местной и центральной власти, касающихся распоряжения землей. И вот что удалось установить.

Продавать государственную землю разрешалось только в исключительных случаях по решению государственного Комитета по имуществу города Сочи, утвержденному Главой администрации города.  А администрация Хосты, орган власти всего лишь одного из районов города, такого права и близко не имела.

СДЕЛКА КУПЛИ-ПРОДАЖИ ЗЕМЕЛЬНОГО УЧАСТКА, ОРГАНИЗОВАННАЯ БАНДИТАМИ, НАШЕДШИМИ ОБЩИЙ ЯЗЫК С ДИРЕКТОРОМ СОВХОЗА И ГЛАВОЙ  ХОСТИНСКОГО РАЙОНА БЫЛА СОВЕРШЕННО НЕЗАКОННОЙ!!!

Отменить её по суду и вернуть землю совхозу было делом пяти минут.

А на кону-то миллиард рублей!  Вот так сюрприз! Не долго думая, Марк помчался  к директору совхоза, чья подпись стояла на договоре купли — продажи. Повезло:  удалось поймать его в последний момент перед уходом домой. После того, как Марк нарисовал ему полную картину сделки, показав документы, директор, пожелтев лицом, грохнулся на стул, и чуть не пришлось вызывать ему «Скорую помощь».

—   Да мне же конец, — еле выдавил он, придя в  себя, — «братки» же меня на кусочки порежут. Но я правда не знал. Ведь районная администрация утвердила сделку.

—   Незнание закона не освобождает от ответственности. А если хотите остаться целым, вам нужно сделать следующее: поскольку я назначу наше совещание с концерном «Оптимус» и  бандитами на завтра в 9 утра  в вашем кабинете, разрешите мне переночевать в вашей конторе и предупредите сторожа.

Директор обреченно кивнул. Выйдя на улицу, Марк из автомата набрал номер телефона отеля и попросил Ирину Владимировну. Её голос в трубке захлебывался от возмущения:

—   Марк Захарович?! Как вы могли так исчезнуть. Мы уже все больницы проверили и даже в морг позвонили!!!

—   Спокойно, Ирина Владимировна. Вот для того, чтоб не осчастливить своим присутствием эти уютные заведения, я и ушел по-английски. Моё следствие окончено. Предлагаю встретиться всем заинтересованным сторонам в кабинете директора совхоза, подписавшего договор купли-продажи, завтра в  9-00. С директором уже договорено.

—   А почему не сегодня в отеле? Я и так переволновалась. Что вы там накопали? Сделка — нормальная?

—  Завтра вы получите ответы на все ваши  вопросы. Со всеми документами и подробностями. До встречи, — сказал Марк и быстро повесил трубку.

Поскольку  контора совхоза спальными местами не располагала, уснуть, конечно, не удалось. Тысячу раз прокручивал в голове предстоящую встречу и свою обвинительную речь, прекрасно понимая, что риск огромен. Предсказать поведение сочинских бандитов, проваливших сделку по всем статьям, было невозможно.

«Одна надежда, что белым днем, в офисе, да еще в присутствии работников конторы,  Ирины Владимировны и её «охраны» на открытое убийство они всё же не решатся…» — успокаивал себя Марк, ещё не ведая о «подвиге» Армен Кочаряна, совершённом таким же белым днём несколько недель назад у входа в железнодорожный вокзал.

 

Развязка

     В 6 часов  на тёмном экране ноябрьского утра за окном солнечными зайчиками заплясали огоньки фар, и перед конторой нарисовались два знакомых джипа. Посветили в зашторенные окна офиса.  Потом джипы развернулись,  разъехались и остановились, блокируя обе дороги, по которым можно было подъехать к находившемуся на холме одноэтажному зданию.

« Добро пожаловать! Какой почет! За три часа до начала совещания встречать меня приехали! Ну, теперь уж точно не упустите! – пытался иронизировать Марк, хотя страх ледяной змейкой всё глубже и глубже заползал в душу. – Оступать поздно. Раньше надо было думать. Ну почему позавчера не улетел обратно в свой тихий Железногорск? На что надеюсь? Что я выиграл? Ну, ладно, доказать, что сделака – незаконна – докажу. А дальше-то  что??? И «Оптимус»  известием  о потере миллиарда не возрадуется, и бандиты по головке не погладят».

В 8 утра один из джипов уехал (видно, за Ириной Владимировной и её охраной), а другой остался на страже – вдруг удастся перехватить Марка в последнюю минуту.

Вскоре прибыли директор совхоза и другие работники. Ровно в 9-00 в кабинет директора вошли Ирина Владимировна, Карен с Демоном и сочинцы в кожаных куртках: Армен с Самвэлом.

Несмотря на то, что  выдержки им было не занимать, увидев Марка, сидящего рядом с директором совхоза, скрыть свои недоумение и растерянность бандиты даже не пытались. Во взглядах, которыми они быстро обменялись, сквозило только одно: «Прозевали, проворонили.»

Речь, заученная за ночь наизусть, длилась недолго. После каждого утверждения Марк демонстрировал копию того или иного правового акта, начиная с федеральных и заканчивая местными.

—   Итак, вывод: сделка купли-продажи земли, принадлежавшей государству, совершена с грубейшим нарушением федерального и местных законов и может быть признана недействительной в любое время. С возвратом обеим сторонам всего, полученного по сделке: концерну «Оптимус» совхоз должен вернуть миллиард рублей, а земля как была, так и останется собственностью государства (в пользовании совхоза).  Все верно? – повернулся Марк  к директору совхоза. Бледный, как выбеленное полотно, тот кивнул, не поднимая глаз.

Лицо Ирины Владимировны, слушавшей с неотрывным вниманием,  пошло алыми пятнами, а из глаз криком рвался вопрос: «Как же так???!!!».

Долгое время она молчала. Молчали и все остальные. Было видно, что такого удара не ожидал никто. И все понимали тяжесть последствий для каждого из них.

Ирина Владимировна была автором идеи построить пансионат в Сочи.

Её «охрана», Карен, нашел сочинских «братков», которые с помощью директора совхоза и Главы Хостинской администрации «сляпали» ничего не значащую бумагу.

А миллиард рублей – миллион долларов – был настоящим. И «Оптимус» его уплатил. Да еще и наличными.

И это не говоря уже  о том, что эта «купленная» земля была аж в 15-ти километрах от моря. Земля сельскохозяйственного назначения, на которой возможно было только урожай выращивать, а не пансионаты строить. Ни воды , ни электричества, ни канализационных коммуникаций и близко не было. Да и дороги к морю от этого участка не наблюдалось. Чтобы довести всё это до ума нужно было вложить огромные деньги.

Очевидно, никто из руководства «Оптимуса» не удосужился даже посмотреть на место будущего пансионата. Просто слепо доверились своей «охране». Молчание прервала Ирина Владимировна:

—    Поехали в Дагомыс.

Марк смотрел на бандитов. Застывшие гранитные лица. Взгляд глубоко в себя. Их чувства были понятны. В один миг организованная ими сделка превратилась в дым, безвозвратно улетевший в открытое окно кабинета. И за это надо было отвечать.

Не обращая внимания на похудевшего за ночь килограммов на пять, а то и больше,  директора совхоза все вышли из кабинета и расселись по машинам, которые, как всегда,  с визгом и рычанием помчались туда же, куда и в день прилёта в Сочи.

 

Неожиданный поворот

       Приехав в отель, Ирина Владимировна сразу ушла к себе в номер. Докладывать шефу неутешительные новости о результатах расследования,  назначив совещание через два часа.

Только Марк успел принять душ, стук в дверь. На вопрос: «Кто?» услышал голоса Карена и Демона. Открыл. Оба стояли передо ним с таким видом, будто только что похоронили всех своих родственников.

—   Пойдём, Захарыч. Базар есть.

Они спустились на лифте и оказались опять в знакомом уже кафе, за одним из столиков которого уже ждали Армен с Самвэлом. Вид у них был не намного веселее, чем у Карена и  Демона.

—   Да, заварил ты, Захарыч, кашу,- глядя в стол, с неповторимым армянским акцентом начал Самвэл, — смотри, что получилось. Канэчьно, мы нэ думали, что этот грёбанный директор совхоза законов нэ знает. То, что произошло – ошибка, нэ специально. Мы бы наших уважаемых братанов ( кивок в сторону Карена с Демоном) никогда нэ «кинули». Но сейчас ситуация такая: мы «попали». И получается, что мы всё-таки «кинули»  «Оптимус». Теперь миллиард этот возвращать надо. А большинство дэнег уже ушло на «общак» (фонд, из которого финансируются бандиты и в тюрьме, и на свободе). Часть получили мы. Часть отдали братанам (?!) — опять кивок в сторону Карена с Демоном  (так вот откуда похоронный вид охранников «Оптимуса»!). — По «понятиям», если мы нэ возвратим дэньги, сюда привалят штук двадцать джипов из Москвы, крыша «Оптимуса», чтобы отстреливать нас. Ну, и мы, канэчьно, смотреть нэ будем. Короче, гора трупов. Скажи, Захарыч, тэбэ это надо?

— Так, а я тут причем? Я что, участвовал в ваших делах? Ваша ошибка – ваша проблема. Я просто сделал свою работу, которую на моём месте сделал бы любой нормальный юрист. Какие ко мне вопросы?

—  Э, нэт. Ты пассажир продуманный. Как колобок: и от бабушки ушёль, и от дэдушки ушёль. Эту кашу ТЫ заварил, а расхлёбывать её нам прикажешь? Давай, братан, помозгуй, как нам всем из этого дерьма выбираться. Мы тэбэ во всём подмогнём. И в долгу не останемся. Уедешь нэ пустой. При москвичах говорю: за базар отвечаю.

Тон разговора совсем иной, чем в первый раз. Просящий, уважительный. Видно, и в самом деле боятся войны. А в голове уже зрела идея.

Во время изучения документов в исполкоме сочинского горсовета, Марк случайно познакомился с главным архитектором города, интеллигентным приятным мужчиной.

Он-то наверняка каждый уголок Сочи в памяти держит. Если кто-то и может реально помочь в этой ситуации, то только он.

—   Ладно. Ничего не обещаю и ни за что не отвечаю. Я останусь в Сочи и попробую поискать выход, если «Оптимус» согласится. Мне нужно: номер в отеле в центре города, машина с водителем, деньги на командировочные расходы и на билет на самолёт, поскольку мой пропадает. Ещё раз говорю,  я ничего не обещаю!

На состоявшемся затем совещании с Ириной Владимировнной договорились, что Марк остаётся в Сочи и попробует исправить ситуацию, которая не устраивала ни «Оптимус» — всех денег вернуть не реально, ни бандитов – по аналогичной причине.

 

На следующий день ближе к обеду Марк зашел в кабинет главного архитектора города Сочи.

— Вартан Суренович, добрый день! Разрешите пригласить вас пообедать. Тут рядом такой симпатичный ресторанчик. Да и деловой вопрос имеется.

Слегка удивленный архитектор не возражал. Они устроились в уютном кабинете ресторана. Ничего не утаивая, Марк рассказал о положении, в котором оказался концерн «Оптимус».  И денег лишился, и землю не приобрёл.

—   Вартан Суренович, есть ли хоть малейшая возможность помочь в этой ситуации?  Ведь лучше вас город Сочи никто не знает.

Меньше всего он ожидал услышать:

—  Дорогой мой, да вас же ко мне сам бог послал! Поехали. Я  покажу вам то, что поможет не только вашему концерну, но и мне с партнерами.

Вскоре они оказались на территории старого санатория в центре города, расположенного прямо у берега моря. В стороне от главного здания  находилась широкая площадка, на которой были построены фундаменты десяти огромных коттеджей, каждый на две семьи.

А вокруг бушевал под свежим морским ветром настоящий ботанический сад из кипарисов, пальм и других южных деревьев и кустарников. И вид на море – восхитительный.

— Эта земля принадлежит архитектурной мастерской города Сочи и досталась она нам за копейки. В 1991 году мы построили эти фундаменты для 10 коттеджей на 20 семей и закупили большую часть материалов. Но когда инфляция запрыгала на 100, 200 и 300 процентов, мы захлебнулись. Денег достроить нет. А нужно то всего 250 тысяч долларов! Если «Оптимус» выделит эти 250 тысяч долларов, мы достраиваем коттеджи и половина, то есть 5 коттеджей на 10 семей станут собственностью «Оптимуса». В течение сезона в них смогут отдохнуть несколько десятков их семей. Что думаете об этом?  Да, и еще: если вы согласны, то как это все юридически оформить? У нас-то на землю свидетельство о собственности имеется. А как сделать, чтобы ваша часть построенных коттеджей стала собственностью концерна?

Конечно, с одной стороны, решать за руководство «Оптимуса» права Марку никто не давал.  С другой — предложение было просто фантастическим. Прямо на блюдечке с голубой каёмочкой преподносится великолепное место в тропическом лесу в ста метрах от моря да еще и со всеми коммуникациями!  И за 250 тысяч долларов они будут иметь уже готовые коттеджи!  Да тут и думать нечего. Предложение – сказка!

—   Вартан Суренович, вариант рабочий! Мне лично он нравится. Но я должен посоветоваться с руководством концерна.  А насчёт оформления не беспокойтесь. Заключим Договор о совместной деятельности между Архитектурной мастерской  города Сочи и концерном «Оптимус». Вы вносите в фонд совместной деятельности землю с фундаментами, а «Оптимус» — 250 тысяч долларов. Результаты же совместной деятельности в виде 10 готовых коттеджей делятся поровну: по 5 коттеджей каждой стороне. Конечно, этот договор должен быть заверен всеми заинтересованными департаментами Администрации города Сочи и его Главой.

Договорились встретиться на следующий день утром, и Марк вернулся в гостиницу звонить в Москву,  в «Оптимус».

Ирину Владимировну долго агитировать за советскую власть не пришлось.  Она сразу всё поняла. Её голос в телефонной трубке дрожал от радостного напряжения:

—   Что вам нужно для заключения этой сделки?

— Согласие Генерального директора и доверенность на моё имя на заключение договора.

— Доверенность получите завтра. Ребята доставят её самолётом. С подписью Генерального директора. Начинайте работу над договором.

К вечеру следующего дня договор о совместной деятельности на 6-ти листах был готов как и доверенность,  доставленная Демоном.

Два дня ушло у Марка на то, чтоб с помощью водопада искромётных улыбок, а также шоколада, «Шампанского» и прочих приятных презентов получить 18 начальственных подписей на Договоре в различных департаментах Администрации города Сочи, включая завершающую подпись Главы города.

И вот Марк выходит на площадь перед Администрацией с двумя оригиналами и тремя копиями подписанного договора со всеми приложениями, украшенного солидной печатью Администрации города Сочи.

Армен, Самвэл и главный архитектор стоят с напряженно вытянутыми лицами, как школьники в ожидании аттестата зрелости.

Вручает договор  архитектору, а его копию  браткам. Залп радости — из их глаз.

—   Ну, Захарыч, ты даёшь! Погнали в ресторан, отметим это дело.

—    Спасибо, пацаны! У меня самолет через три часа.

—  Нэ волнуйся. Успеем. Мы тебя прямо к трапу доставим. А надо, так и самолёт задержим. Всё схвачено.

И  действительно, после царского ужина его доставили прямо к трапу самолета. И когда, попрощавшись, Марк уже собирался ступить на первую ступеньку трапа, Самвэл окликнул его. Марк обернулся. Самвэл с улыбкой протянул ему  болльшую картонную коробку шоколадных конфет, крест-накрест перехваченную скотчем.

—  Это что? – Удивился Марк.

—   Это тэбэ подарок. Конфетки. Ты же сладенькое любишь? Мы заметили, ха-ха-ха…  только открой их, когда уже в Москву прилетишь, а то в самолёте жарко, расстают еще, ха-ха –ха… — засмеялся Самвэл, – ладно, пока. Увидимся ещё.

Марк попрощался с всемогущими братками и пошёл по трапу. Несмотря на то, что хотя всё и закончилось так бескровно, вновь увидеться с бандитами ни малейшего желания не испытывал. Они существовали в разных мирах и по разные стороны баррикад.

Марк понимал, почему вариант партнерства с архитектурной мастерской города Сочи устроил и «Оптимус» и бандитов. Главное: никто не хотел войны, которая могла начаться после краха сделки, за которую уплачен миллиард. Ни сочинские, ни московские бандиты, а тем более Леонов.

Кроме того Леонов осознавал, что фактически он землю не получил, а всех денег все равно уже не вернуть. Найденная и оформленная Марком новая сделка позволяла обеим сторонам сохранить лицо: бандитам – не возвращать миллиард, а «Оптимусу» получить возможность всего за двести пятьдесят тысяч долларов приобрести готовые коттеджи под ключ у самого синего моря, избавившись от необходимости вкладывать миллионы долларов в строительство пансионата на государственной земле вдали от моря и даже без дороги к нему.

И только в самолёте, когда закончился взлёт, и облака окутали лайнер белым мягким и пушистым одеялом, Марк почувствовал, как постепенно отпускает напряжение. Уходит тяжесть, сжимавшая душу все эти дни. Ведь удалось не только остаться в живых, но и получить результат, о котором даже не мечтал.  И хоть риск был совершенно необоснованным , но… победителей не судят.  Тяжесть ушла, растворилась в воздушном пространстве,  а её место заполнило ликование.

 

А если бы Марк мог знать, что ждёт его уже на следующее утро, его ликование вообще бы стало беспредельным!

(Продолжение следует)